14 октября 1941 года части Красной Армии оставили город Калинин, нынешнюю Тверь. В Можайске, Волоколамске, Клину уже вовсю хозяйничали немцы. В Москве начала нарастать паника, на дорогах появились первые беженцы. Это были трагические для столицы дни. Утром 15 октября Государственный комитет обороны принял нелегкое решение. Вот оно дословно: «Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии ГКО постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в Куйбышев.

3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба в г. Арзамас».

Историки до сих пор задают вопрос, почему запасной столицей был выбран Куйбышев. Ведь были города и покрупнее – Горький, Свердловск, Казань. Но Куйбышев был ближе к центру, располагался на перекрестке водных путей с Севера на Юг и железнодорожных — из Европы в Среднюю Азию и на Дальний Восток. Был защищен естественной водной преградой – Волгой, имел хорошую производственную базу. И то, что еще в августе часть коллектива агентства ТАСС и большая группа работников Всесоюзного радио были эвакуированы именно сюда, наводит на мысль, что вопрос о выборе запасной столицы был решен значительно раньше тех октябрьских дней, когда враг подступал к Москве.

Еще в первых числах сентября в Куйбышев стали прибывать эшелоны с оборудованием московского 1 ГПЗ. Этому предприятию достался целый Линдовский городок на окраине областного центра – добротные кирпичные конюшни, построенные когда-то для гусарского полка. В них разместили станки, а в военных казармах жили сами подшипниковцы. Коллектив ТАСС разместили в здании Военно-медицинской академии, которое временно пустовало: все медики ушли на фронт. Работники Всесоюзного радио жили и работали в здании областного радиокомитета.

Редакцию «Правды» подселили в помещение областной газеты «Волжская коммуна». Потом приехали артисты и оркестр Большого театра, труппа Ленинградского академического драматического театра, известные писатели, художники, ученые. Всех надо было разместить, накормить.

На второй-третий день после выхода постановления ГКО в Куйбышев стали прибывать правительственные поезда. Первыми приехали председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И.Калинин, член ГКО Клим Ворошилов, секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Андреев, многие другие ответственные партийные работники. 20 октября пришел поезд с эвакуированными из Москвы дипломатическими миссиями и иностранными корреспондентами.

Дипломатов опекала большая (около 400 человек) группа чекистов 2-го Главного управления НКГБ СССР. В составе этого поезда был еще тюремный вагон с видными военачальниками. В их числе помощник начальника Генерального штаба дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Я.В.Смушкевич, начальник управления ПВО, Герой Советского Союза генерал-полковник Г.М.Штерн, видный артиллерийский конструктор Я.Г.Таубин, другие известные в стране военные специалисты, некоторые из них с женами – всего 20 человек. Их обвиняли в заговоре против Сталина и расстреляли в Куйбышеве 28 октября.

Всем эвакуированным в городе места не хватало, поэтому Наркомлегпром и Наркомэлектростанций направили в Сызрань, Наркомречфлот – в Ульяновск. Госплан настоял на своем размещении в Куйбышеве.

Для иностранцев срочно освобождали 20 лучших особняков в центре города, но дипломаты все равно были недовольны. В своей книге «В тени Сталина» шведский посланник Ассарссон вспоминает, как английский посол Криппс «жаловался на то, что его квартира темная и к тому же полна клопов и тараканов, что он плохо чувствует себя в Куйбышеве». Сотрудник миссии США по военному снабжению полковник Файновилл был очень разочарован, когда ему отказали в просьбе дать квартиру из 16-18 комнат и гараж на 3 машины. О каких машинах могла идти речь, если почти весь автотранспорт был отправлен на фронт, и даже раненых доставляли с вокзала в госпитали Куйбышева на специально оборудованных трамваях. Для этого в большинство из 19 лазаретов были проложены специальные ветки.

22 октября заместитель начальника Совинформбюро С.А.Лозовский провел первую пресс-конференцию для иностранных журналистов. Как писала газета «Волжская коммуна», он начал ее словами «Сегодня мы возобновляем нашу работу в Куйбышеве. Этот переезд ни в какой мере не означает какого бы то ни было ослабления защиты Москвы. Наоборот, организация дела обороны будет вестись с еще большей энергией». 25 октября Генеральный секретарь ВЦСПС Николай Шверник встретился с делегацией английских тредюнионов, и вместе с гостями побывал на заводе имени Масленникова, где состоялся митинг трудящихся. 31 октября Михаил Калинин принял в Куйбышеве верительные грамоты Чрезвычайного посла Греции в СССР Пипинелиса. Обо всех этих событиях ТАСС немедленно сообщал периферийным газетам. Страна должна была знать, что хотя враг находится на подступах к столице, жизнь идет своим чередом.

Ветеран ТАСС Тина Маркузе вспоминает, как ей однажды пришлось прервать передачу из Москвы по просьбе телеграфистки Лизы Гордеевой: та сообщала, что их бомбят. В Куйбышеве по ночам на крышах тоже дежурили посты противовоздушной обороны. 26 октября по постановлению ГКО началось строительство Куйбышевского оборонительного рубежа. На его возведение было направлено 32 тысячи человек. А московские метростроители ускоренными темпами строили в центре города самое глубокое бомбоубежище времени Второй мировой войны – «Бункер Сталина».

В своем бункере и вообще в Куйбышеве Иосиф Виссарионович так ни разу и не побывал, но все говорит о том, что он мог появиться здесь в любую минуту. По воспоминаниям его дочери Светланы Аллилуевой, в Куйбышев отправили его личные вещи, библиотеку и даже три бронированных автомобиля – «ЗИС», «Бьюик» и «Кадиллак». Для этого их под специальной охраной доставили сначала в Горький (Нижний Новгород), там погрузили на баржу и повезли к месту назначения. Шоферы приехали на обычном пассажирском пароходе.

                Парад 1941-го   

В Куйбышеве москвичи не сидели без дела. Уже через несколько дней после прибытия коллектив Большого театра приступил к репетициям – сначала в здании филармонии, а потом на сцене местного театра оперы и балета. За время пребывания в городе на Волге артисты ГАБТ восстановили почти весь свой московский репертуар и даже поставили новый балет «Алые паруса». Певцы Иван Козловский, Марк Рейзен, Максим Михайлов, Валерия Барсова часто выступали в цехах заводов, в госпиталях Куйбышева, в местных колхозах. Немало концертов москвичи дали в фонд строительства танковой колонны и эскадрильи штурмовиков «Советский артист». Страна узнавала обо всем этом из сообщений ТАСС.

Московские художники тоже работали. В.Ефанов, впоследствии народный художник, лауреат пяти Государственных премий, написал в эвакуации несколько картин на военные темы. Известный портретист И.Цыбульник создал историческое полотно «М.И.Калинин в Куйбышеве в 41-м году», сделал несколько портретов видных военачальников. Однако мастерам кисти не хватало кипучей повседневной работы, и она скоро нашлась. Осенью 1941 года в Куйбышеве начался выпуск «Окон ТАСС».

Трафареты плакатов готовили художники Куприянов, Крылов, Соколов, больше известные как Кукрыниксы, а также эвакуированные в Куйбышев живописцы и местные художники. С помощью трафаретов плакаты размножались в здешней художественной мастерской и рассылались во все города страны. Их можно было увидеть в витринах магазинов, в клубах и домах культуры. «Окна ТАСС» высмеивали фашистское командование, поднимали боевой дух Красной Армии и тружеников тыла. Свыше 500 таких «Окон» было выпущено в Куйбышеве в годы войны. Многие плакаты хранятся в запасниках Самарского художественного музея и в наши дни нередко становятся частью экспозиций, рассказывающих о жизни «запасной столицы».

Кстати, впервые назвал Куйбышев второй столицей государства Клим Ворошилов в своей речи на параде 7 ноября 1941 года. Как известно, военный парад в честь годовщины Октябрьской революции в тот день проходил не только в Москве, но также в Воронеже и Куйбышеве. Для участия в нем в Самаре прямо с поезда сняли следовавшую на фронт   65-ю стрелковую дивизию. Возмущенного комдива Петра Кошевого с трудом убедили, что участие в параде – важная политическая задача.

Подготовка к торжественному маршу шла на стадионе «Динамо». Однажды сюда приехал маршал Ворошилов. Он заметил командиру дивизии, что экипировка солдат старовата. Кошевой ответил, что другой у них нет. Тогда Ворошилов распорядился найти и выдать участникам парада новое обмундирование.

7 ноября полки 65-й дивизии, чеканя шаг, стройными рядами промаршировали по главной площади Куйбышева. За ними следовала мотопехота, артиллерия, танки. Потом над площадью под крики «Ура!» волна за волной пролетели истребители, штурмовики, тяжелые бомбардировщики. Парад продолжался полтора часа. Иностранцы были поражены. Вечером советское правительство устроило праздничный прием для дипломатов и журналистов. Гости засыпали военачальников вопросами: откуда столько техники и почему она не на фронте? Им отвечали, что это резервы и их хватит, чтобы разгромить врага. А в те же часы 65-я дивизия уже грузилась в теплушки и через три дня участвовала в кровопролитных боях под Тихвином.

                  «Говорит Москва»

Это было самое тяжелое время и для Москвы, и для Куйбышева. В город на Волге стали массово прибывать эшелоны с техникой оборонных заводов. Свыше 80 таких предприятий приняла губерния. Из Москвы переехали сюда бывший «Дукс» — авиазавод № 1 и моторостроительный завод № 24, выпускавший авиадвигатели. Их отправили на станцию Безымянка, близ которой прямо в открытом поле сначала ставили на фундамент станки, включали их в работу, а уж потом возводили крышу. Уже на восемнадцатый день после прибытия последнего эшелона с оборудованием в Куйбышеве был выпущен первый штурмовик ИЛ-2. В ноябре 1ГПЗ отправил самолетом на Урал первые три тысячи подшипников для танков и автомобилей, а в декабре он выдал уже 60 тысяч таких изделий. В 40 километрах от города ускоренными темпами возводилась радиостанция, значительно более мощная, чем московская станция имени Коминтерна. Уже зимой 1942 года она начала передавать сводки Совинформбюро, в том числе и на иностранных языках, которые уверенно принимались в районах Атлантики и Тихого океана.

Но до этого передачи эвакуированного в Куйбышев Всесоюзного радио сначала транслировались на Москву из здания областного радиокомитета. Для организации вещания Всесоюзный комитет радиофикации и радиовещания при СНК направил в Куйбышев специальную группу, которая должна была выполнить следующий приказ:

1.Оборудовать студии для радиовещания по СССР (а также на иностранных языках).

В октябре 1941 года из Куйбышева уже звучали знакомые всем слова: «Говорит Москва». В передачах часто принимали участие известные писатели Илья Эренбург, Валентин Катаев, Алексей Толстой. А однажды в студию на Красноармейской, 17 приехал генерал Де Голль. Он выступил с радиообращением к своим соотечественникам, призвав их к активной борьбе с фашизмом.

Все радиопрограммы из Куйбышева шли тогда напрямую, без записи и требовали большого напряжения. Самарские радийцы вспоминают, как однажды перед передачей, которая должна была транслироваться на США, вдруг наступила незапланированная пауза: в студии находился посторонний человек. Оказалось, что это диктор Ольга Высоцкая после ночной смены решила передохнуть в свободной комнате и уснула так, что ее разбудили не сразу.

С помощью Всесоюзного радио из Куйбышева была организована историческая трансляция первого исполнения Ленинградской симфонии Дмитрия Шостаковича. Как известно, свою знаменитую Седьмую симфонию композитор дописывал на Волге. На последней странице ее партитуры рукой автора выведено «27 декабря 1941, г. Куйбышев», а на титульном листе: «Посвящается городу Ленинграду».

Впервые целиком симфония прозвучала на квартире у арфистки ГАБТ Веры Дуловой. На взятом напрокат пианино ее исполнили в четыре руки сам автор и пианист Лев Оборин. На звуки незнакомой музыки стали подходить расквартированные по соседству оркестранты Большого театра, пришел дирижер ГАБТ Самуил Самосуд. Когда прозвучали последние аккорды, все бросились поздравлять автора. Тут же было решено готовить симфонию к исполнению. В Куйбышеве не оказалось нотной бумаги, не было переписчиков. Но музыканты театра сами взялись расписывать голоса, а за бумагой в Москву послали специальный самолет.

5 марта 1942 года в переполненном зале Куйбышевского театра оперы и балета состоялось первое исполнение Седьмой симфонии. Концерт транслировался всеми радиостанциями Советского Союза. Автору и музыкантам устроили бурные овации. Через несколько дней Шостакович вылетел в Москву, где 29 марта симфония была исполнена в Колонном зале Дома Союзов. А 9 августа она прозвучала из осажденного Ленинграда. Партитуру Ленинградской тут же запросили крупнейшие симфонические оркестры Америки и Великобритании. Писатель Алексей Толстой написал тогда в «Правде»: «Шостакович прильнул ухом к сердцу Родины и сыграл песнь торжества… Вместе с Красной Армией он создал симфонию мировой победы». Поразительно, но эти вещие строки были написаны в дни, когда фашисты еще наступали на всех фронтах, а до начала переломной Сталинградской битвы оставалось более полугода.

                      Память

В течение почти двух лет москвичи вместе с куйбышевцами пополам делили хлеб и кров, вместе ковали Победу. Продукты покупали по карточкам. По ним можно было получить в месяц 500 граммов мяса, 200 граммов масла, 300 граммов сахара, а хлеба — 400 граммов в день. На рынке буханка ржаного хлеба стоила 300 рублей, четвертинка водки — 500. Благодаря Жигулевскому заводу пива было в достатке. Оно продавалось по 2 рубля за кружку, зимой — «с подогревом» из горячего чайника. Основной едой была волжская рыба, чаще каспийская сельдь, и картошка.

Ветеран агентства ТАСС Софья Лубо вспоминает, что обычно телеграфисты обедали в общепитовской столовой и лишь изредка навещали соседний колхозный рынок, где можно было прикупить еды. Как правило, брали 100 граммов сливочного масла для бутербродов к вечернему чаю. На еду уходила вся зарплата, и к концу месяца все сидели без денег. Впроголодь жили тогда не только приезжие, но и местное население. Чтобы получить прибавку к своему столу, весной 1942 года эвакуированные в массовом порядке отправились сажать картошку. По официальным статданным число огородников в области в тот год увеличилось с 20 до 211 тысяч.

Одежду и обувь покупали по специально выдаваемым ордерам. Никто не отказывался от платьев или брюк, даже если они не подходили по размеру. Вещи всегда можно было обменять или продать на базаре. Была еще помощь союзников. Однажды по разнарядке в Куйбышев в качестве подарков советскому народу пришло 15 рубашек, 6 пар мужских брюк и 86 пар носков. Этот дар вручили учителям области.

Зимой 1943 года завершилась Сталинградская битва. В освобожденный город из Куйбышева было отправлено несколько эшелонов со стройматериалами, инструментом, предметами первой необходимости, а также собранные, в том числе и с помощью эвакуированных, 1 миллион 200 тысяч рублей денег. Благодарные сталинградцы прислали в ответ большое прочувствованное письмо. А чем еще они могли ответить?

Потом была помощь Смоленской области. А после победы Красной Армии на Курской дуге эвакуированные стали собираться домой. Члены правительства уехали в Москву еще в декабре 1941 года. Иностранцев не отпускали долго. Последний поезд с дипломатами ушел из Куйбышева 21 августа 1943 года.

Жители Самары бережно хранят память о том суровом героическом времени. В театре, где музыканты ГАБТ впервые исполнили Ленинградскую симфонию, об этом рассказывает мраморная табличка. Мемориальные доски установлены на зданиях почти всех посольств и иностранных миссий. Бывшие московские заводы стали крепким фундаментом индустрии Куйбышева-Самары. Они выпускают сейчас космические корабли, мощные двигатели, точные авиационные подшипники, другую стратегически важную продукцию.

Многие эвакуированные нашли в Куйбышеве свой второй дом и решили остаться здесь навсегда. В городе на Волге выросло уже не одно поколение самарцев, родословная которых начинается в Москве, в Воронеже, Смоленске, Сталинграде, других городах страны. Они хорошо помнят об этом и знают свою историю.