В редакцию «Российской газеты» обратился профессор Валерий Володин, руководитель межрегионального общественного движения «Здоровье нации», с больной проблемой — стране крайне необходим закон «О здравоохранении Российской Федерации». Пять лет назад этот законопроект прошел первое чтение в Думе, но до второго так и не дошел, хотя нация за это время не стала здоровее. Завтра в Государственной Думе состоится «круглый стол», посвященный закону о здравоохранении. А накануне мы пригласили в «Российскую газету», которая остается для всех открытой дискуссионной площадкой, двух участников «круглого стола» — члена Комиссии по правам человека при президенте РФ и директора Московского НИИ неотложной детской хирургической помощи и травматологии Леонида Рошаля и заместителя председателя Комитета Государственной Думы по охране здоровья Николая Герасименко. Вела разговор заместитель главного редактора Ядвига Юферова

500 экземпляров для избранных

— Попробуем аргументировать необходимость нового закона. Может, и без него можно жить, живем же до сих пор?

Герасименко: Действующие основы законодательства в этой области устарели, их приняли еще до Конституции РФ и Гражданского кодекса. Поэтому в 1997 году мы начали разрабатывать концепцию нового законопроекта. Его необходимость подчеркивает и тот факт, что 76 российских регионов из 88 приняли свои местные законы о здравоохранении.

Рошаль: Закон нужен, это вне сомнения. Я — единственный доктор в Комиссии по правам человека при президенте. И свою главную задачу вижу в том, чтобы не нарушалась 41-я статья Конституции, гарантирующая право граждан на медицинскую помощь. Большинство сегодняшних предложений по реформированию здравоохранения, часть из которых уже внедряется, может привести к его разрушению.

— Что вы имеете в виду?

Рошаль: Реорганизация Министерства здравоохранения РФ, начавшийся демонтаж единой системы организации здравоохранения в регионах и на местном уровне, некомпетентность при определении задач в объемах медицинской помощи в соответствии с новой административной реформой, попытка повсеместного введения врача общей практики с закрытием детских и акушерских поликлиник, перераспределение средств ОМС за счет регионов-доноров, упорное непонимание Министерством экономического развития РФ и Минфином РФ необходимости доведения уровня финансирования здравоохранения хотя бы до нижних международных стандартов, идея «некоммерческих» медицинских учреждений, выводящих их из-под 41-й статьи Конституции, и т. д.

— Давайте вспомним историю этого многострадального, как само здравоохранение, документа.

Герасименко: Он широко обсуждался общественностью: три парламентских слушания, два всероссийских совещания руководителей здравоохранения. Поступило 2,5 тысячи поправок. Готовый ко второму чтению закон отложили из-за начавшейся административной реформы.

— Какие принципиальные положения должны быть в нем прописаны?

Герасименко: Первое — вектор государственной политики. Каким должно быть преимущественно здравоохранение — государственным или рыночным, когда больной становится объектом извлечения прибыли? Второе положение — правительство должно отчитываться перед парламентом о здоровье нации. Как это делает, например, президент США в ежегодном докладе. У нас же аналогичный документ, подготовленный Академией медицинских наук и Минздравсоцразвития РФ, печатается для избранных тиражом в 500 экземпляров. Доклад должен поступать в парламент перед рассмотрением бюджета. И третье, самое важное положение — это финансирование здравоохранения.

— Сколько же врачам нужно для полного счастья?

Герасименко: В Европе на эти цели расходуется 7-8 процентов от валового внутреннего продукта, в США — 14 процентов. ВОЗ считает, что на здравоохранение должно идти не меньше 5 процентов от ВВП. У нас же финансирование колеблется в районе 3 процентов. Это один из самых низких показателей даже в СНГ.

Рошаль: Я обрадовался, увидев в законопроекте эту цифру — 5 процентов от ВВП. Но надо подняться еще выше. Посмотрите, что делается на местах. Расходы на здравоохранение в субъектах Федерации постепенно снижаются. Было 15-20 процентов, уже до 10 добрались.

— А на будущий год сколько планируется?

Герасименко: Три с небольшим процента от ВВП. Этого, конечно, недостаточно. Нельзя лечить больного на 50 процентов!

Поправим здоровье по правилам

— Какие еще ключевые моменты должны быть в новом законе?

Герасименко: По Конституции медицинская помощь оказывается независимо от места жительства. Но возможности у регионов разные, а механизмов выравнивания пока нет. Еще в Конституции написано, что наше здравоохранение — это целых три системы: государственная, муниципальная и частная. Это полный абсурд, система может быть только одна. Наконец, кто отвечает за здравоохранение? Министр? Но он руководитель отрасли, управленец и должен отвечать ровно настолько, сколько ему выделили денег и прав.

— А кто должен отвечать?

Герасименко: Тот, кто выделяет деньги. Правительство выделяет — значит, оно и в ответе.

— Но ведь бюджет, Николай Федорович, рассматривает и утверждает Дума.

Герасименко: Не снимаю ответственности с влиятельных фракций. Но я девятый год в парламенте и знаю: предложения правительства проходят почти без изменений. В общем, должны быть определены правила игры.

Рошаль: Закон о здравоохранении должен быть приведен в соответствие с Конституцией и четко ответить на главные вопросы: форма единой организационной структуры, поуровневые функциональные обязанности и взаимодействие структур, форма финансирования (бюджетная, страховая или смешанная), четкая расшифровка содержания терминов социальных стандартов и государственных гарантий (сначала бюджет — затем гарантии, или сначала гарантии — затем бюджет), утверждение положений, направленных на улучшение качества оказания медицинской помощи и профилактики заболеваний, роль и место обязательного медицинского страхования, частной медицины, возможность приватизации государственных и муниципальных медицинских учреждений, роль и задачи медицинской науки и Академии медицинских наук в координации научных исследований и т.д.

— А вам не кажется, что жизнь далеко ушла от 41-й статьи Конституции?

Рошаль: Хотите сказать, что она везде нарушается? Нет, мне так не кажется. Допустим, в моем институте 41-я статья не нарушается.

— У вас, Леонид Михайлович, настоящий конституционный остров!

Рошаль: Не только у меня. Во всех детских больницах Москвы детей лечат бесплатно. И не только Москвы. Там, где хотят иметь бесплатное здравоохранение, оно есть. В Краснодарском крае построили замечательную детскую больницу. Я живу сейчас в условиях ОМС (обязательного медицинского страхования) плюс бюджет. И никогда ни с одного родителя не попросил ни копейки. Даже в реанимации, где пребывание ребенка очень дорого.

— По-вашему, ОМС себя оправдывает?

— Да, оправдывает. Раньше у нас не привязывали финансирование к качеству лечения. А теперь мы под контролем. Недавно с нашего коллектива сняли тысячу долларов за какой-то формальный недочет. Для нас это огромные деньги, так что сделали выводы. Другое дело, что в ОМС должны прийти профессионалы, что его надо совершенствовать. ОМС хорошо, если страховая компания обеспечивает достойное финансирование. Деньги идут из фонда заработной платы, который связан с социальным налогом. Сейчас его снизили с 3,6 до 2,8 процента. Что нас ждет? Субъектам РФ оставлено только 2 процента, остальное ушло наверх.

Семь тысяч посредников

— А должно ли государство регулировать стоимость медикаментов?

Герасименко: Сейчас действует поправка к закону о лекарствах, позволяющая контролировать цены на жизненно важные препараты. Но фактически цены везде разные. Минздравсоцразвития намерено заключать соглашения с крупными дистрибьюторами. А те, имея гарантированный заказ, снизят цены. Это позволит отказаться от услуг множества посредников. Их, кстати, у нас семь тысяч.

— Решено отменить обязательную сертификацию лекарств. Как вы к этому относитесь?

Герасименко: Правильно отменили. Возьмем, к примеру, мой родной Алтайский край. У фармпредприятия «Алтайвитамины» была своя лаборатория контроля качества. После введения обязательной сертификации контролировать алтайцев стали в Новосибирске. Но там нет лаборатории! Есть только стол и бумажки. Из Новосибирска заказывали исследования на том же алтайском заводе, а когда привозили протоколы, шлепали печать. В результате сертификация занимает не одну неделю, а четыре. Заводу пришлось строить склады, что привело к удорожанию продукции.

— Но говорят, что в аптеках полно фальшивых таблеток.

Герасименко: Сторонники обязательной сертификации называли дикие цифры. И 40, и 50, и даже 60 процентов фальшивых препаратов.

— А сколько на самом деле?

Герасименко: По данным проверок, от 3 до 5 процентов.

Рошаль: Недавно я был в Армении. Мне показали потрясающую диагностическую лабораторию и дали список фальшивых препаратов, полученных из России. Я хочу знать, что лечу ребенка настоящим лекарством, а не подделкой. Нужно создать мощные региональные лаборатории по контролю качества лекарств с выборочной постоянной проверкой складов и аптек. Фальшивых препаратов не должно быть вообще.

«Мерседес» — после выписки

Рошаль: Официальные квоты на бесплатное лечение. Почему общественность молчит об этом? Предположим, возможности лечебного учреждения — тысяча операций в год. А сверху дают разнарядку: делайте 200 операций бесплатно, а за остальные берите деньги. 10-15 процентов больных могут заплатить, а остальные должны помирать? Это фашизм, человеконенавистничество. Как это согласуется с Конституцией?

— Было бы интересно провести журналистское расследование: в соответствии с 41-й статьей Конституции полечить больного с острым приступом.

Рошаль: Гарантирую, денег вам не понадобится.

Герасименко: Не гарантируйте. Я только что вернулся из своего округа. В Рубцовске ко мне пришла женщина, рассказывает: сын выпал из окна. Привезли в больницу, там требуют оплатить операцию. А у женщины денег нет. Сын умер. Я займусь этим делом, но человека-то не вернешь…

Рошаль: Идиоты есть везде.

— В Москве врачи тоже деньги берут.

Рошаль: У меня в клинике нет частной практики, нет ни одной коммерческой структуры. Всех детей лечим бесплатно. Как-то я узнал, что один доктор крутится вокруг родителей в приемном покое. Обещает поспособствовать, чтобы операцию сделал хороший хирург. Больше этот врач у нас не работает. Проведите свое расследование в моем институте.

— Дочь нашего сотрудника лежала у вас…

Рошаль: Ну что, просили деньги?

— Нет. Благодарные родители перед выпиской сами принесли.

— Лет 30 назад я лечился в Первой градской больнице. Перед выпиской зашел к заведующему отделением с презентом. И когда он его взял и сказал «спасибо», я был счастлив. У некоторых из нас развито чувство благодарности. Мне же никто не говорил: «Принесите подарок» или «Дайте денег». Это я сделал сам. Но некоторые считают, что мы обязаны все сделать бесплатно. И правильно считают. Я своим ребятам говорю: если после того, как ребенок ушел домой, вам подарят «Мерседес», слова не скажу.

Герасименко: Американский хирург зарабатывает 120-200 тысяч долларов в год. А у нас дежурантов не найдешь, потому что ответственность колоссальная, а платят гроши.

Рошаль: Гарантировать медикам достойную жизнь — вот что должен новый закон. Тогда и проблем со здравоохранением не будет.

Корреспондент «РГ» также примет участие в «круглом столе» в Госдуме и поделится своими наблюдениями, какой закон всем нам может быть уготован.

«Российская газета»

Александр Лосото

13 октября 2004 г.

«Российская газета»