Застигнутая врасплох серией терактов Россия пытается сделать борьбу с терроризмом одним из главных приоритетов своей внешней и внутренней государственной политики. Минобороны объявило о возможности нанесения превентивных ударов по базам террористов за рубежом. Президент В.Путин указал на необходимость создания новой системы безопасности в России, что подразумевает внесение изменений в законодательство в области национальной безопасности и борьбы с терроризмом, формирование единых центров по управлению кризисными ситуациями в субъектах федерации и т.д.

Самая наглядная мера — на оборону и безопасность в 2005 году будет направлена одна треть бюджета, в целом же расходы на оборону вырастут в будущем году на 27% по сравнению с нынешним и составят более 528 млрд. Для сравнения — расходы федерального бюджета в январе-июле 2004 г. на национальную оборону составили 229,7 млрд. рублей (исполнение — 55,8%), на правоохранительную деятельность и обеспечение безопасности государства — 161,9 млрд. рублей (52,1%),

Кроме того, как заявил проходящей в Москве международной конференции по вопросам противодействия финансированию терроризма министр финансов России А. Кудрин, в будущем году из бюджета будет выделен $ 1 млн. на финансирование Евразийской группы — новой региональной структуры по борьбе с финансовыми злоупотреблениями.

Хватит ли этих финансовых средств, чтобы изменить чудовищную пропорцию: из 4 млн. человек, умерших в России за два последних года, от терактов погибли 2 тысячи человек? Или дело совсем не в этом?

В интервью телеканалу НТВ 5 октября глава ФСБ Н.Патрушев признался, что на Северном Кавказе в настоящий момент находятся 10 (!) представителей «Аль-Каиды», а чеченский террорист №1 Шамиль Басаев недавно посетил Кабардино-Балкарию, однако силами одних спецслужб бороться с терроризмом невозможно – требуется помощь других структур, институтов, общества …

Что вообще является главным в борьбе государства с терроризмом? Многие эксперты сегодня спорят по части приоритетов в этой сфере: необходимости определения идеологических, экономических или политических причин терроризма – внутренних и внешних, конкретизации современных угроз и выработки новых, адекватных мер по их противостоянию.

Еще один неясный вопрос: есть ли сегодня у России реальные враги и кто они, с учетом субъективных интересов мировых держав и объективных цивилизационных аспектов развития?

Однако дискуссии на эту тему могут не привести к конкретным результатам, в том числе, из-за противоречивости позиционирования России в глобальном пространстве: в борьбе изоляционистских тенденций со стремлением интегрироваться в современные международные структуры страна все явственнее продолжает топтаться на месте, отставая от всеобщего если не развития, то понимания проблем и консолидации усилий на пути к их разрешению.

В шаге от «холодной войны»…

Адекватные ли меры принимает Россия в борьбе с терроризмом? Этот вопрос МиК задал заместителю директора Института США и Канады Виктору Кременюку:

— Очень трудно ответить на вопрос об адекватности. Ясно одно – что Россия видит путь борьбы с терроризмом в усилении полицейской составляющей госаппарата – причем эта полицейская составляющая не обязательно только полиция, спецслужбы и какие-то еще силовые структуры, но и значительная подконтрольность госаппарата и создание какой-то жесткой вертикали, которая якобы сможет активно и бурно реагировать на все происходящее. Хотя, как мне кажется, основные решения в борьбе с терроризмом лежат совершенно в другом русле.

Это – усиление законности и ликвидация вообще всяких закрытых процессов, всяких закрытых следствий, эскадронов смерти, это — прекращение действия других элементов правоохранительной системы, которая вместо того, чтобы бороться с терроризмом, содействует его ублажению.

Затем, конечно же, это создание какой-то системы оповещения общества. Потому что общество должно стать не объектом этой борьбы, а ее участником. Это то, о чем Путин попытался сказать, говоря о создании Общественной палаты и большего привлечения средств массовой информации к какому-то участию во всеобщей борьбе против этой беды.

Поэтому, как мне думается, что ставка просто на грубо говоря завинчивание гаек, усиление государственных и иных механизмов, вряд ли перспективна. Зная, что наши государственные механизмы поражены коррупцией в очень большой степени, что они малоэффективны и очень часто используются теми людьми, которые занимают ключевые должности, для достижения ими собственных личных целей, а не для выполнения каких-то служебных обязанностей, мне кажется, что эта ставка не важна в решении проблемы. Зато она создаст какие-то новые проблемы, связанные с тем, что будет уменьшаться обратная связь между обществом и властью, и как всегда это будет содействовать ухудшению взаимопонимания между ними.

— Американский опыт борьбы с терроризмом у всех на виду. И наше руководство часто на словах к нему апеллирует, на деле же, однако, принимает совсем другие меры. Почему так происходит?

Для того, чтобы этого не было, надо иметь американскую государственную и политическую систему. И тогда можно идти на усиление каких-то политических элементов такой системы, типа создания министерства внутренней безопасности, и не бояться при этом дурных последствий, потому что сохраняется контроль парламента, то есть, Конгресса, сохраняется независимая пресса, независимые СМИ, которые будут освещать деятельность в борьбе с терроризмом государственных органов, и это не должно привести к какому-то серьезному перекосу и к ухудшению отношений между властью и обществом.

Поэтому, конечно, можно сколько угодно апеллировать к американскому опыту, но пока что это мне напоминает заимствование в духе Петра Великого. Больше сбрить бороды и одевать парики, чем на самом деле становиться европейской страной. То есть, внешние какие-то признаки заимствуются, а суть дела – она не изменяется. Это — отсутствие прямого диалога между властью и обществом, отсутствие обратной связи, и, соответственно, потемки вокруг проблемы борьбы с терроризмом.

Потому что кого судят, кого ловят, кто ловит, как обстоят дела в Чечне на самом деле? Все это окружено абсолютно непроницаемой тайной и поэтому общество не знает, откуда теперь ждать еще каких-нибудь проблем.

— А насколько критика Запада, самая масштабная за последнее время в связи с озвученными В.Путиным инициативами – это и высказывания президента США Дж. Буша и Госдепартамента США, и жесткое письмо более 100 видных западных общественных деятелей, и нелицеприятные оценки ряда международных институтов – способна повлиять на политику В.Путина и России в целом?

Пока это содействует тому, что режим упирается, заявляет, что это, мол, наши дела, что они не понимают нас…То есть, наблюдается очень несерьезная реакция на эту критику. При этом нужно понимать, что в нынешнем мире, который до последнего времени в принципе все-таки был довольно бесконфликтным, если не считать терроризм, появление диктатуры или квазидиктатуры, у которой на вооружении находится огромный ядерный потенциал – это беда. Это то, что обязательно напугает всех и вызовет желание сплотить свои ряды и бороться против этой диктатуры до ее полного уничтожения. Иначе и быть не может, понимаете?

Ядерный потенциал России почти не замечали, пока Россия считалась страной, развивающейся по пути демократии. Но если действительно подтверждается мнение, что Россия повернула и вновь идет по пути создания какой-то авторитарной структуры, то понятно, что это восстановление ситуации «холодной войны». Поэтому, как быть?

Отдают ли себе в этом отчет в Кремле? Наверное, отдают. Но на что надеются? Откровенно скажу, не знаю. Потому что при той степени зависимости платежного баланса России от внешнего рынка и потребительского баланса России от внешнего рынка, при таком высоком уровне общей зависимости пытаться вести политику противостояния всему остальному миру – это самоубийственно!

Что делать и кто виноват?

На этот извечный российский вопрос сегодня пытаются найти ответ многие эксперты. Что уже конкретно сделано на пути противостояния терроризму, кроме резкого увеличения расходов бюджета на оборону и безопасность?

На днях Госдума приняла поправки в Кодекс об административных нарушениях (КоАП), ужесточающие наказание за нарушения правил миграции иностранцев, их регистрации и трудоустройства. В первую очередь, речь идет о значительном увеличении штрафов — в частности, до 2 тысяч МРОТ за нарушение принимающей стороной правил пребывания иностранца в России.

Во всех российских аэропортах, начиная с этой недели, введены усиленные меры контроля за пассажирами и их багажом, причем, далеко не последние: сегодня наших сограждан и иностранцев перед посадкой в самолет раздевают и досматривают, а в ближайшем будущем собираются просвечивать рентгеном.

Обещано, кстати, гораздо больше, чем сделано. Но до уровня обеспечения безопасности граждан, который существует в Израиле и считается эталоном в борьбе с терроризмом, нашей стране все равно далеко.

Зато особых препятствий на этом пути со стороны россиян не предвидится – для того, чтобы почувствовать свою защищенность и избавиться от страха грядущих терактов, люди готовы пожертвовать львиной долей своих свобод и закрыть глаза на значительное ужесточение норм жизни, вплоть до нарушения конституционных принципов.

Это доказывают результаты репрезентативного опроса, проведенного в 27-29 сентября с.г. Аналитическим Центром Юрия Левады (Левада-Центра). «Готовы ли Вы ради защиты от террористов согласиться со следующими мерами?» — спросили социологи. Данные опроса, проведенного по данной тематике 18-19 сентября с. г. Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) — более взвешенные, показывающие четкое разделение в восприятии россиян адекватности мер, на которые можно пойти, и ответственности, которая лежит на власти. Кстати, судя по данным этого опроса ВЦИОМ, граждане сами готовы пойти на какие-то меры в борьбе с терроризмом. Что же касается понимания нашими согражданами корней и причин терроризма, то оно сформировано у людей достаточно четко и вряд ли является приятным для власти. И самый главный вывод – россияне не верят, что власть может защитить их. Страх повторения терактов у россиян – фактор очень тревожный и требующий принятия срочных мер. Причем это психологическое состояние непрерывно повторяется: взрывы домов на Каширском шоссе в 1999 году, теракт на Дубровке, события августа с.г. в Москве и последний теракт в Беслане – вызывают абсолютно идентичные ощущения страха.

Американский опыт в борьбе с террором

Терроризм — навсегда. 41% американцев уверены, что войну с терроризмом ныне выигрывают США и их союзники. 38% убеждены, что в этой войне нет победителей. 14% отдают предпочтение террористам. При этом, 71% опрошенных убеждены, что угроза терроризма никогда не будет полностью уничтожена и американцы всегда будут жить в ожидании террористических атак. 51% жителей США заявили, что даже захват или уничтожение Бен Ладена не позволит выиграть войну с террором. Эти данные были получены в результате опроса, проведенного телекомпанией CBS.

Американцы не чувствуют себя в безопасности. В мае-августе 2004 года 17% американцев считали, что новая террористическая атака на США очень вероятна в ближайшие несколько месяцев. Еще 50% думали, что существует некоторая возможность атаки, а 20% сходились во мнении, что вероятность не велика. Лишь 8% были уверены, что такой вероятности вообще не существует.

Опрос, проведенный социологической службой агентства CBS, показывает, как колебались настроения американцев относительно возможности новой террористической атаки на США на протяжении трех последних лет. В октябре 2001 года, непосредственно после 11 сентября, 46% американцев заявили, что новая атака в ближайшие несколько месяцев очень вероятна, а 39% думали, что она вероятна в некоторой степени.

Война с терроризмом обходится дороже Холодной войны. Сегодня военный бюджет США на 13% превышает ежегодные военные расходы страны в годы Холодной войны. В первой половине 1990-х годов, бюджет Пентагона неуклонно уменьшался, но, начиная с 1998 бюджетного года, он стал активно наращиваться. Как сообщает исследовательская организация Center for Strategic and Budgetary Assessments, средства, которые предполагается тратить ежегодно на военные нужды в период до 2009 года, будут на 23% превосходить среднестатистический годовой оборонный бюджет США эпохи Холодной войны.

Черный сентябрь. Самым опасным месяцем для авиаперелетов является сентябрь. К такому выводу пришло интернет-издание PlaneCrashInfo.com после анализа данных об авиакатастрофах, произошедших в период с 1950 по 2002 год. Более 10% ежегодных крушений приходится на сентябрь, приблизительно столько же случается в декабре. На май приходится наименьшая доля ежегодных авиакатастроф — около 6.8%. Самыми рискованными днями для воздушных путешествий являются 12 и 29 августа, 3 и 11 сентября, 2 октября, 23 ноября, 7, 8, 21 и 22 декабря. 22 декабря в разные годы произошло более катастроф, чем в другие дни — 17.

По данным исследования проведенного в Массачусетском Технологическом ИнститутеMassachusetts Institute of Technology, риск пассажира погибнуть в авиакатастрофе на внутренних авиалиниях индустриально развитых стран составляет 1к 8 млн. В развивающихся странах на внутренних рейсах эта вероятность повышается до 1 шанса к 500 тыс. Риск гибели пассажира во время международных перелетов между индустриально развитыми странами составляет 1 на 5 млн. Международные авиарейсы между развивающимися и развитыми странами мирами более опасны — 1 к 600 тыс. На авиарейсах , совершаемых между развивающимися странами, риск наиболее высок — 1к 400 тыс.

По материалам Washington ProFile

www.iamik.ru