Месяц после бесланского кровопролития не притупил боль. Но страна не только оплакивает погибших. Беслан стал будто последним камнем, который сдвинул давно копившуюся лавину. Владимир Путин был едва ли не первым, кто дал понять, что одних проклятий в адрес убийц мало. В телеобращении после завершения операции он заговорил и о нашей общей вине, о нашей общей неготовности к защите.

Естественно, по горячим следам можно было наметить только общие контуры давно назревшего анализа положения — подразумевалась конкретизация. Однако она удивила. Чем дальше, тем больше власть уходила от решения подлинных проблем безопасности страны. Некая весьма проворная фракция нашей бюрократии всё более откровенно стала использовать случившееся для реализации своих собственных давних планов, весьма далеких от нужд общества.

Речь даже не о переделе собственности в пользу нового поколения чиновников (хотя уже промелькнула смехотворная лента с намеками, будто в и в бесланской трагедии повинен Ходорковский). Нет, всё проще и грубее: под предлогом укрепления безопасности, будто для нашего же блага, предпринимается попытка просто создать более удобные условия для бюрократического манипулирования всей нашей жизнью. Сначала сам президент, резко опустив планку, поставленную прежде в его телеобращении, в качестве меры укрепления безопасности предложил нечто совершенно посторонее: ограничение демократических процедур при выборах. Все знают, что эта антиреформа замышлалась давно, Беслан просто подверстали как якобы подходящее оправдание антидемократических решений. Затем кремлевские чиновники помельче запели о врагах внешних и внутренних, ввели навязчивый мотив пятой колонны и тут же расшифровали, кого считать пятой колонной: это политики и СМИ демократического крыла.

Как всё это знакомо по идеологическим кампаниям еще сталинских, потом брежневских времен! И с какой же готовностью нагнули шею под хомут опытные люди разных рангов! Но вдруг обнаружилось, что наше общество уже не такое, как казалось манипуляторам. Оно спокойно и упорно отвергает подмену. Открыто сопротивляются политики самых разных направлений. А главное — не приемлет подмену народ. Крупной акцией протеста против антидемократического поворота «питерского» президента стал субботний митинг в Питере.

Из сентябрьского опроса Левада-центра. «Как вы оцениваете результаты операции по освобождению заложников в Беслане?» Успешная — сказали 4 процента опрошенных по всероссийской репрезентативной выборке. В целом удовлетворительная — 29 процентов. Затруднились ответить 6 процентов. НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНАЯ — 61 ПРОЦЕНТ.

Ясно: признать успешной могли только те, для кого главное — перебить бандитов, а судьба заложников на втором плане. Противоположную оценку дали те, для кого главный критерий — спасение жизни невинных людей. Это вам не предвыборный рейтинг. Это вам не оценка какой-нибудь реформы ЖКХ. Социальными реформами человек может быть доволен или недоволен, но в силах что-то предпринять сам. Если же государство не в состоянии обеспечить безопасность — зачем тогда вообще государство?

Из сентябрьского опроса Левада-центра. «Как вы полагаете, удалось ли кому-то из террористов, захвативших школу, бежать и укрыться от правосудия и гнева населения?» Да, удалось — так, вопреки официальному оптимизму, ответили 76 процентов. Нет, не удалось — 15 процентов. Власти поспешили объявить, что поймали всех, СМИ вообще практически не обсуждают этот вопрос. Народ сам делает вывод, и суть его — недоверие как к дееспособности государства, так и к его правдивости. Недоверие выражено и ответами на прямой вопрос: «Могут ли российские власти и спецслужбы обеспечить сейчас безопасность граждан России, предотвратить в будущем теракты, взрывы самолетов и захваты заложников?» Да — 19 процентов, НЕТ — 74 ПРОЦЕНТА, остальные затруднились с ответом.

«Нужно ли провести публичное расследование обстоятельств теракта и операции по освобождению заложников в Беслане с широким освещением его в СМИ и потребовать от руководства ФСБ и МВД публичных разъяснений по этому вопросу?» 71 процент — да. 22 процента — нужно провести внутреннее расследование и довести его результаты только до узкого круга лиц, принимающих решения. Тут не просто повтор уже звучавшего мотива недоверия к власти. Тут голос зрелой демократической убежденности: мы не дети, нам не нужны опекуны — будь то из Кремля или с Лубянки.

Кто-то в этом сомневается? Пойдем дальше. Разберем по пунктам любимые байки официальной пропаганды минувшего месяца. «Как вы считаете, теракт в Беслане — это результат происков международного терроризма?» Да — 27 процентов. «Это результат происков врагов России на Западе?» Да — 12 процентов. «Это результат войны, которая почти 10 лет ведется в Чечне?» Да — 39 процентов. «И то, и другое, и третье» — 17 процентов. Сложив вместе число поддержавших два последних варианта, получаем абсолютное большинство — 56 процентов, признающих войну в Чечне как одну из причин или как единственную причину терроризма. На сей раз необычно мало затруднившихся с ответом: 4 процента. Мы еще не гражданское общество, но потрясение всего народа выявило неожиданно большое число граждан, их которых такое общество выковывается. Не овощи бессловесные живут в нашей стране — это запомните.

Как же быть-то с нашими бедами? «Одни считают, что ради спасения заложников можно было бы выполнить некоторые требования террористов. Другие считают, что не следует идти ни на какие уступки террористам, так как в дальнейшем это грозит новыми захватами заложников. Какая из этих двух позиций вам ближе?» Тут проблема, которая по сути не укладывается в элементарное «да — нет», формулировка заведомо условная. И потому, что в жизни невозможно выполнить только некоторые из требований террористов, и потому, что прямое противопоставление некорректно: зверскими были действия террористов, но формально выставленные требования не во всем противоречили интересам граждан России. Они требовали мира — а мы разве не хотим его? Словом, вопрос на выявление настроения. Вот оно: за первый вариант 56 процентов опрошенных, за второй — 37.

Ответ народа в корне противоречит принятой у нас стратегии действий против террористов при захватах заложников. Государство заложников не жалеет а народ жалеет, потому что заложники — это и есть народ. Тут, впрочем, одно давнее недоразумение многих сбивает с толку. При самом первом массовом захвате — в Буденновске, с тем же самым обученным нашими спецслужбами Басаевым — заложников вроде бы пожалели, пошли на соглашение с террористами. С тех пор ястребы со всех трибун кричат: вот последствия тогдашней сговорчивости. Но не так всё было. Я держал в руках бланк заявления, которое по требованию наших спецслужб должен был подписать каждый из 113 добровольных заложников, включая депутатов Госдумы и журналистов, севших в автобусы со 113 бандитами, чтобы спасти две тысячи заложников, остававшихся в больнице. Текст был примерно такой: «я, такой-то, добровольно присоединяюсь к бандитам». Такое могли заставить подписывать только с одной целью: чтобы иметь потом оправдание на случай гибели заложников. И ходят упорные слухи, что собирались те автобусы взорвать в пути — недаром ведь колонну заставили свернуть с прямой дороги в Чечню и пройти через Дагестан. Что-то там не сработало, какая-то случайность помешала. Кстати, это был единственный случай, когда после массового захвата сместили директора ФСБ (Сергея Степашина). Ни за Первомайск, ни за «Норд-Ост», ни за Беслан главные чекисты не ответили. А при первом же после Буденновска захвате постаралиись исправить буденновскую «ошибку»: по Первомайску ударила артиллерия. Результат известен: били по заложникам и жителям Первомайска, а террористы ушли из оцепления.

Вернемся к Беслану. Не виртуальный, не голосованием на выборах — всамделишный кошмарный эксперимент поставлен на стране. Он показал неспособность государства исполнять свои обязанности. Нам не на кого рассчитывать, нас никто не защищает. Примерно треть населения составляет несмотря на это пропутинский электорат, остающийся под гипнозом инерции («так надо») — остальные ушли из этой зоны. Погрузимся теперь в первобытность? Купим по ружью и станем изображать обывателей Дикого Запада или дикого Востока? Ведь не поможет: ружьем террористов не испугать, это они показали еще в США 11 сентября, а мы-то живем в стране, напичканной донельзя самым страшным оружием. От политики не уйти, государство надо чинить.

Путин чинит его «вертикалью». Имея безграничные полномочия согласно Конституции, раздавив кроме того легальную оппозицию, загнав в угол свободу слова, требует еще больше полномочий для себя, оставляя еще меньше для нас, избирателей. Наши-то избирательные права чем помешали бороться с террористами? И как это президент победит террористов без нас? Мы не за абстрактные демократические принципы ратуем, мы всё за ту же конкретную свою безопасность: объясните, какое отношение к борьбе с терроризмом имеет ограничение демократии при выборах думцев и губернаторов? Нет ответа, потому что ни при чем тут борьба против террористов, идет борьба ради удобств бюрократии за наш счет.

Из сентябрьского опроса Левада-центра. «Могли бы вы проголосовать на следующих выборах в Государственную Думу России за единый список демократических партий?» 28 процентов пока затруднились с ответом, 42 процента ответили отрицательно. Да — сказали 29 процентов. Не забудем: на последних выборах ни одна из двух партий, именуемых у нас демократическими, не набрала 5 процентов.Разочарование избирателей в этих партиях имеет множесто оснований, как мнимых, так и весьма реальных. И все-таки: вот только что было в сумме 9 процентов — стало 29. Тут, конечно, и надежда, что демократические политики впредь изменят свое поведение.

Отрадно, однако что же теперь? Явлинский с Немцовым наконец сговорятся и всё будет о-кей? Во-первых, опять не сговорятся, во-вторых, на этих лошадей мы уже ставили и не выиграли. Нужно найти что-то большее. А главное — пока мы будем повторять старые попытки, скажет свое слово третья сила.

Опять — всероссийский опрос. «Следует ли ограничить проживание на территории России:

вьетнмацев? — да, 39 процентов;

евреев? — да, 15 процентов;

украинцев? — да, 7 процентов;

цыган? — да, 32 процента;

выходцев из бывших среднеазиатских республик? — да, 31 процент;

выходцев с Кавказа? — да, 46 процентов;

всех наций, кроме русской? — да, 14 процентов.»

«НЕ СЛЕДУЕТ ВВОДИТЬ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ПРОЖИВАНИЕ КАКИХ-ЛИБО НАЦИЙ»

— ЗА ЭТО ЛИШЬ 21 ПРОЦЕНТ.

Подчеркнем последнее двумя чертами. Только пятая часть отвергает ограничения прав по национальному признаку. А лидер КПРФ, облыжно провозглашающий себя последователем самого интернационалистского политического движения ХХ века, выдвигает программное требование пропорциональнрого, по национальному признаку, представительства в органах власти. Мы привычно и заслуженно гордимся тем, что наша страна внесла решающий вклад в разгром германского фашизма. Но мы не хотим обращать внимания, как много русских фашистов ходят вокруг нас. И не просто ходят, а убивают неугодных прямо на улице. Неизвестные пока нам поименно люди с мозгами Шаманова, милующего Буданова, наверняка обдумывают — не могут не обдумывать — планы «избавления» не только от демократии, но и от Путина с его вертикалями. Для них он слаб. Россия как будто рухнула на 87 лет назад, когда ею управлял Александр Керенский. Он побыл нредолго любимцем толпы и наверняка мечтал осчастливить эту толпу — вот только еще чуть повоюем, а не желающих воевать расстреляем. Он не состоялся. Россия и не подумала его защищать, когда встал выбор между диктатурой Корнилова и диктатурой Ленина. Корнилов тоже хотел воевать и земли не обещал — Россия предпочла диктатуру Ленина, обещавшего мир и землю. Его преемник отобрал дарованную землю и по горло накормил страну войной — выпало же несчастье нашим дедам делать выбор между диктатурами.

Русские фашисты обещают быть такими же полезными для России, как завоеваший Европу Гитлер — для Германии. Это придумано для очень тупых и темных, не способных сообразить, что «тысячелетний рейх» просуществовал 12 лет и вверг Германию в самую большую катастрофу в ее истории. Попытка повторить такое в любой стране в ХХI веке означала бы конец не только для предпринявшего такую попытку государства, но и для самой нации.

Какие-то политтехнологи может быть рассчитывают, что российские избиратели — это разгневанное своими несчастьями стадо, которое пойдет за умелым пастухом — пока за «Единой Россией», там в запасе какая-нибудь «Родина», найдутся и другие, если понадобится. Только обществу этого не надо. Обществу нужна гражданская требовательность и солидарность. Не может быть гражданской ответственности без гражданской требовательности. Мы, избиратели и налогоплательщики, должны сформулировать пакет требований к государству, чтобы оно исполняло на деле свои функции, а не предавалось политическим играм под флагом укрепления вертикали. От президента мы хотим одного: адекватности. Его уровень должен соответствовать уровню вызова, который предлагает жизнь. После Беслана адекватного ответа на тяжелый вызов не слышно.

В памятном выступлении президента была примечательная подмена. Он сказал, что общество оказалось не готово к трагическому событию, имея в виду, что общество в своем развитии отстало от власти. Нет. Это власть отстала. Общество не отстало — оно переросло предлагаемую ему теперь систему. Оно вполне трезво сознает, что очередная мутация «вертикали» ничего не даст, ничего не решит. Не забудем: президент у нас олицетворяет государство. Но вокруг государства, озабоченного лишь бюрократической возней, никто консолидироваться не захочет — может лишь расширяться пропасть между государством и обществом. А ей уже некуда расширяться, она и без того на критической отметке.

Каждый делает то, что умеет — так устроен человек. И наша власть делает то, что умеет. Народ нужен ей как фактор рейтинга, иной функции ему власть имущие не отводят. Провозглашают необходимость особенных методов в борьбе с терроризмом — ведь никто в мире не додумался ради этой борьбы отменять выборность губернаторов.

В этих играх народ — лишний. Те, кто вместо поиска и устранения причин терроризма начали искать пятую колонну, записывать туда всех неугодных, — они и есть подлинная пятая колонна. Как же им невдомек, что с такой политикой они добьются распада России, подобного распаду СССР, да может быть еще и в худшем, югославском исполнении!

Знаменательный эпизод. В четверг на НТВ Владимир Соловьев позвал к барьеру Владимира Жириновского и Владимира Рыжкова. Смысл дуэли между популярным партийным лидером и беспартийным депутатом был прозрачен до предела: Жириновский отстаивал новейшие путинские реформы, Рыжков их отвергал. Надо иметь в виду, что передачу «К барьеру!» мы видим не в прямом эфире, а в записи. Только телефонное голосование зрителей проходит в прямом эфире, в ходе трансляции записи. То есть ни ведущий, ни дуэлянты, ни судьи во время схватки не видят той бегущей строки цифр, которую видят телезрители. Видимо, поэтому мудрые судьи уверенно — двое против одного при одном не определившемся — отдали победу Жириновскому. Интеллигентные-то люди точно знают, что народ у нас неудачный. Стараясь правильно угадать, они, видимо, решили, что простоватому нашему народу придется более по вкусу талантливый популизм Жириновского, чем апелляция Рыжкова к разуму и гражданскому чувству. Но по правилам поединка, как и по правилам жизни, победителя определяют не судьи. С редким для этой передачи перевесом в семнадцать тысяч зрительских голосов победил Рыжков. Почти одинокий в сконструированной по кремлевским лекалам Думе, он оказался далеко не одинок в многотысячной аудитории.

Татьяна Кутковец, Отто Лацис

«Русский курьер»

№ 385 2004-10-04

"Русский курьер"