23 и 24 сентября Ник Кейв появился на сцене Московского театра оперетты с программой, которая обозначалась в анонсах как «камерная». Концерт начался с того, что и зал и сцена погрузились в полную тьму. Потом на подмостках стало чуть светлее. Перед зрителями предстал сам господин Кейв у рояля и трое аккомпаниаторов — басист, скрипач, ударник. Зал зашелся в аплодисментах, а певец только бросил своим музыкантам: «Смотрите-ка, здесь есть еще кто-то кроме нас!»

Герой вечера и группа, поддерживающая его в сольном турне, в первой же песне «Wonderful Life» с альбома «Nocturama» выложили один из главных козырей — непривычные аранжировки с акцентом на сольные выходы скрипача Уоррена Эллиса, чей академический инструмент заменяет группе и электрогитары, и приборы, синтезирующие шумы, и вообще разрушает все привычные представления о роли скрипки в аккомпанементе. Затем последовала песня «Red Right Hand», под которую сейчас разъезжает по экранам кинотеатров демонический Хеллбой. Публику в Театре оперетты господину Кейву раскачивать не пришлось — припев второго номера программы исполнялся хором. Вслед за «Hallelujah» с «No More Shall We Part» и грандиозным кантри-номером Джонни Кэша «The Singer», который господин Кейв включает в свои программы еще с середины 80-х, прозвучала песня «West Country Girl» (1997), во время исполнения которой фронтмен не выдержал и наконец-то встал из-за рояля, чтобы продирижировать своим мини-бэндом. В один из кульминационных моментов песни задник сцены, до сих пор представлявший собой абсолютно черное пространство, вдруг заполнился некоей психоделической визуальной фактурой, которая, постоянно трансформируясь, то оказывалась сводами пещеры, то отдавала музыкантов во власть дышащей галлюциногенной магмы, то окружала их извилинами чьего-то пульсирующего мозга. Признаюсь, для «камерного» концерта такой изобразительный ряд оказался просто-таки шокирующим. Страсти нагнетались и на подмостках. Невозможно пластичный Уоррен Эллис извлекал из своей скрипки все более дьявольские звуки. Бессловесные диалоги танцующего скрипача и вокалиста за роялем были практически стержнем всей драматургии концерта; каждый раз, играя свои соло, Уоррен Эллис шел на Ника Кейва, словно боец с гранатой на вражеский танк. Новая песня Ника Кейва «Easy Money» сменилась адским танго, во время которого скрипач был обращен к зрителям по преимуществу спиной, но эта спина говорила больше, чем традиционные гримасы солирующих рок-гитаристов. Взвинтив визгливым вступлением нервы зрителей до предела, группа Ника Кейва перешла собственно к песне, и публика буквально ахнула, узнав в танго похоронный хит «Henry Lee» с «Murder Ballads» 1996 года, записанный в оригинале с Пи Джей Харви.

Вторая часть концерта была решена в более мирном ключе. Утихомирившись немного, господин Кейв почти преобразился в салонного крунера, а аранжировки стали более спокойными и менее вычурными. Вальс «Nobody`s Baby Now» сменился трогательной «Lucy»; дав прикурить басисту Мартину П. Кейси, артист исполнил балладу «Darker With The Day» и свернул в сторону фолк-рока в «The Ship Song». Выдернув публику из пучин преисподней, Ник Кейв достиг полного просветления на песне «God Is In The House», которую я, будь моя воля, повелел бы транслировать во всем мире под Рождество.

Выйдя в первый раз на бис, господин Кейв выслушал дружное зрительское «happy birthday» (накануне ему исполнилось 47), тронул клавиши, скривился, пошутил было, изобразив местный акцент, насчет «гуд рррашен пьено», а потом, увидев надпись «August Foster», вскрикнул: «Fucking german!» — и спел первый куплет песни «People Ain`t No Good», начав его словами «This piano ain`t no good». На общий смех господин Кейв ответил словами: «Умоляю вас, это серьезная песня!» Следующую, «Into My Arms», самую сентиментальную во всем репертуаре, снова пели все вместе, складно и вдохновенно. Далее — напоминание о первой половине концерта, почти симфоническая ярость «Джека-потрошителя». Кажется, слушать можно бесконечно, но группа снова уходит со сцены. И возвращается чтобы заставить зал рыдать на «Stagger Lee».

Концерт, от которого ждали безмятежного отдыха под тихие баллады, оказался драмой в исполнении великого артиста и мастеров-аккомпаниаторов. Не всегда точный в вокальных партиях Ник Кейв безошибочно управлял настроением зала. Отличие от его памятного концерта с The Bad Seeds в Горбушке было в количестве людей, в аранжировках, но не в энергетике. Никаким минимализмом и камерностью не пахло. Господин Кейв сосредоточился на хитах девяностых и двухтысячных, пренебрег восьмидесятнической молодостью, но самые упертые поклонники, гадавшие, «как он справится без Бликсы Баргельда» и требовавшие «The Carny» и «Deanna», были не в обиде. Однозначно после Дэвида Бирна и Ника Кейва концерт Пола Маккартни на Дворцовой площади уже не кажется безусловным лидером в условном списке лучших гастролей года.

КоммерсантЪ

25 сентября 2004

РОК-ШОК : НОВОСТИ — СЕНТЯБРЬ 2004

РОК-ШОК : Энциклопедия скандалов