60 лет назад наши войска разомкнули вражеское кольцо вокруг города на Неве. Ленинградцы-блокадники, особенно те, кто провел в осажденном городе свои детские годы, не очень любят вспоминать о тех днях, хотя, разумеется, помнят многое — из памяти не вытравить то, что переживается в годы становления и формирования личности.

Не любит вспоминать о блокадной поре и Алиса Фрейндлих, которая в 1941 году только пошла в школу. Школа эта (N 239) находилась в самом центре города, на Исаакиевской площади. А жила она вместе со своей матерью тоже в центре — как известно, он подвергался наиболее ожесточенным артобстрелам и бомбежкам. Дом, в котором жила Алиса, находился в переулке Гривцова, угловой дом, парадный вход в который был на Мойке. Это была коммунальная квартира — каких в Ленинграде было множество. Жила она вместе с матерью — Ксения Федоровна (Федорова в девичестве) приехала в Ленинград из Пскова, где уже пробовала свои силы в самодеятельности. Здесь она училась на драматических курсах ТРАМа (Театра рабочей молодежи). В Ленинграде вышла замуж за Бруно Артуровича Фрейндлиха. Потомок старинного рода петербургских немцев, Бруно Фрейндлих стал родоначальником знаменитой в России актерской династии, которую продолжает его дочь Алиса Фрейндлих.

Сценическая биография матери коротка — после замужества она уже не стремилась сделать карьеру на сцене, была просто женой актера, работала бухгалтером, растила дочку Алису (с Бруно Фрейндлихом они расстались еще в предвоенные годы). Здоровье и матери, и дочери в годы блокады было слабым, подорванным. Существовал и психологический дискомфорт — «травматическое» самоощущение в связи с тем, что окружающие были переполнены ненавистью к «немцам» — что при этом ощущал ребенок, в жилах которого текла «немецкая» кровь, остается только догадываться. Во всяком случае в публичных беседах актриса никогда не затрагивала эту тему.

Более пятнадцати лет назад Евгений Калмановский работал над книгой об Алисе Фрейндлих. Говоря о блокадных днях и переживаниях, актриса была предельно лаконична.

«Главное впечатление моего детства — война, блокада. Хорошо помню, как напряженно смотрела на часы: когда же стрелка наконец дойдет до нужного деления и можно будет съесть крохотную дольку от пайки хлеба? Такой жесткий режим устроила нам бабушка — и потому мы выжили. Да, блокадники были очень сосредоточены на себе, и эта созерцательность своего внутреннего состояния и дала нам возможность, во-первых — выжить, во-вторых — все, все запомнить.

Может быть, когда-нибудь напишу об этом… Вместе с трудным, с очень страшным, в моих детских впечатлениях из тех дней осталось и острое ощущение того, что у нас, блокадников, была особая потребность в улыбке — видимо, в этом заключалась и какая-то психотерапия, какая-то даже физическая защита…»

Хотя в 1941 году Алиса Фрейндлих и должна была пойти в первый класс, но известно, что школы фактически не имели возможности обучать детей… С чего бы ни начинался урок, когда в промерзший класс приходила обессилевшая учительница и голодные дети, — все укутанные в платки и теплую одежду — разговор уже через несколько минут сворачивал на тему о еде, о пище, о воспоминаниях об обедах и ужинах мирной поры… Так что полноценное обучение началось, можно сказать, уже только после прорыва и снятия блокады. В 1946 году 12-летняя Алиса вместе с матерью уехала в Таллин и прожила там три года.

Блокадный театр

«Взрослая», «сознательная» жизнь Алисы — начало этой жизни — неразрывно связана с блокадой. Но и ее сценическая биография — так распорядилась судьба — тоже сложилась так, что в начале ее была роль блокадной девочки. Озорную, пытливую шестнадцатилетнюю девочку Машу Алиса сыграла в спектакле по пьесе Ольги Берггольц «Рождены в Ленинграде». Премьера этого спектакля состоялась в августе 1961 года на сцене Театра имени В. Комиссаржевской, который многие ленинградцы-блокадники по старой памяти называли Блокадным театром.

История Блокадного театра — отдельная страница. Здесь играла и актриса Александра Дельвин, которую телезрители видели в фильме Кирилла Набутова, показанном по НТВ. Дельвин — ныне, кажется, единственная актриса, которая может рассказать о труппе театра КБФ (Краснознаменного Балтийского флота) военной поры. Впоследствии она вошла в состав труппы Блокадного театра и играла рядом с Алисой в спектакле «Рождены в Ленинграде».

Предыстория: осенью 1941 года ленинградское радио записало спектакль «Русские люди» (по Константину Симонову). В те времена существовала практика сдачи спектаклей худсовету. Присутствовали и люди, представляющие органы. Они-то, потрясенные эмоциональным накалом спектакля, и поставили вопрос «ребром». Спектакль, дескать, прекрасный, но жаль, что его всего раз или два услышат ленинградцы в эфире! Как бы сделать так, чтобы его могли видеть зрители? Как перенести его на сцену? В Доме радио был зал, в котором размещался кинотеатр «Колосс», но это было помещение неотапливаемое, неудобное. Решили, что для этой цели можно использовать пустующую сцену театра Комедии (труппа была эвакуирована в Ашхабад). Это помещение над магазином, который и тогда, и сейчас называют не иначе как Елисеевский, стало местом, где родился новый театр. Над входом появилась вывеска «Городской драматический театр». Но ленинградцы с самого начала называли его Блокадным театром, ибо шли на его сцене преимущественно спектакли военно-патриотического содержания.

И даже тогда, когда актеры Блокадного театра перебрались на сцену Театра им. В. Комиссаржевской, ленинградцы все равно говорили о спектаклях, в которых участвовали актеры, — Блокадный театр. Именно тогда, в 1943-м, в состав труппы влилась и Александра Дельвин.

В послевоенные годы ленинградцы не то что не вспоминали блокадные муки и лишения, они старались как можно быстрее их забыть. Восстановить мирный ход и порядок жизни. Залечить раны. Наверстать упущенное время. Поэтому никаких дат, связанных с началом блокады, с ее прорывом и полным снятием формально не соблюдалось, не ставились спектакли, приуроченные к трагическим годовщинам.

Рождены в Ленинграде

И поэтому спектакль «Рождены в Ленинграде», поставленный режиссером Ильей Ольшвангером, был как бы первой «театральной ласточкой» — время его премьеры, август 1961 года,- преддверие 20-летия начала блокады.

«Спектакль вызывал огромный интерес, — вспоминает Александра Дельвин, — всеми ощущалось, что настала пора осмыслить масштаб и суть трагедии». Зрители, среди которых были едва ли не одни блокадники, хотели убедиться в том, что спектакль смог запечатлеть часть их общей судьбы и общих воспоминаний. Это была история простой человеческой жизни. В главной героине (Г. Комарова) легко узнавалась сама блокадная муза Ольга Берггольц, а в девушке Маше (ее играла А. Фрейндлих) — младшая сестра поэтессы Мария Федоровна Берггольц. Простая человеческая история без излишнего пафоса, без официоза… Но — житейское мужество, бытийная глубина, высота духа, стойкость в испытаниях… Видимо, это и подкупало зрителей спектакля, а значит, молодая актриса Алиса Фрейндлих смогла выразить в своей роли главное, передать существо личности Марии Берггольц.

К слову говоря, в августе прошлого года Мария Берггольц скончалась, но до последнего дня жизни она являла собой тип несгибаемой личности, не отступающей перед испытаниями… Бедствуя и существуя на мизерные деньги, она думала не о том, как бы выбить себе персональную пенсию и прочие блага… Она приходила в Дом радио и продолжала рассказывать о жизни и стихах своей сестры, переживала, чтобы память «блокадной музы» не была забыта…

Александра Дельвин вспоминает: «Спектакль «Рождены в Ленинграде» шел на сцене несколько лет. Но я хорошо помню, что премьерные показы проходили едва ли не в гробовой тишине… Казалось, зрители забывали о том, что актеров полагается провожать аплодисментами. Заканчивался спектакль — люди стояли молча. Люди плакали, а некоторые — навзрыд.

Плакали и мы, когда после премьеры Ольга Федоровна Берггольц пригласила нас на банкет, который проходил в ресторане Дома писателя, бывшем Шереметевском дворце. Он начался около 10 часов вечера. Мы вошли в темное помещение ресторана. На столах стояли зажженные свечи (как в блокадные вечера). И угощение было тоже «блокадным» — печеная картошка, водка и хлеб…»

Обиды и боли

Мы спросили у Александры Дельвин, почему Алиса Бруновна не жалует журналистов. Почему избегает интервьюеров? По версии Дельвин, в последние годы журналисты слишком бессовестно перевирали те факты, которые излагала Алиса Бруновна газетчикам… А одно из прошлогодних интервью, напечатанное в газете, прежде уважаемой, а ныне чрезмерно «пожелтевшей», так возмутило актрису, что она даже намеревалась больше вообще никогда не иметь дела с журналистами. Александру Дельвин тоже поразило, что разгневавший Алису Бруновну журналист на справедливый упрек в недобросовестности ответил с легкостью мысли необыкновенной: «А это была компьютерная ошибка!»

К слову говоря, и сама Александра Дельвин имеет претензии к журналистам. В частности, к Кириллу Набутову, в фильме которого о блокаде она снялась вместе с Алисой Фрейндлих.

«Фильм посвящен блокаде, — говорит она, — однако львиная доля времени отдана исследованию аспектов, любопытных, малоизвестных, бесспорно важных… — немцам и финнам… Исторически наш город без них немыслим, никто не спорит. Но если в итоге в центре фильма о блокаде, приуроченного к 60-летию полного освобождения, оказались они, то зачем мы тогда нужны?»

В одном из интервью Алиса Фрейндлих сказала:

«У Уайлдера вычитала такую фразу: «Только тот, кто страдал, способен умудриться душой». Я знаю актрис, которые в состоянии плакать горючими слезами, но зрителей это не трогает. И наоборот — есть такие, которые никогда не проронят ни единой слезинки, тем не менее зал от их игры цепенеет… Мне думается, что на сцене актер может пользоваться только своими личными болями, независимо от их масштаба…».

Зоя Кравчук

«Российская газета»

24.01.2004

«Российская газета»