Тысячи жителей России продолжают приносить деньги в различные фонды помощи бывшим заложникам и родственникам жертв теракта в бесланской школе. Собрано несколько миллионов долларов. Однако в самом Беслане этих средств пока никто не видел. Даже продукты, привезенные в качестве гуманитарной помощи, по домам никто не распределил, они гниют на складах. Власти говорят, что до сих пор не составлен список бывших заложников, нуждающихся в помощи. Сами жители республики даже не подозревают, что могут получить немалые деньги.

На похороны к семье Цгоевых в осетинское село Хумалаг приехали сотни людей. Во дворе простого деревенского дома стояло пять гробов. Погибли мать, Залина, и четверо ее детей: Джульетта, Витя, Аланчик и Асланчик. До сих пор родители Залины и ее родные сестры Мадина и Марина в шоковом состоянии. Мадине плохо, каждый день к ней приезжает «скорая», и врач делает уколы успокоительного. Перед ее глазами стоит страшная картина того, как после трех суток хождения по больницам и моргам она нашла свою семью. Открывала черные мешки, падала в обморок, переворачивала обугленные тела. У Азика снесен череп, Джульетта с выколотыми глазами…

Когда начался штурм, Залина Цгоева вынесла на улицу соседскую малышку, отдала ее кому-то на руки. И побежала назад – за своими. Секунда… и раздался третий взрыв, когда рухнула часть стены. Все пятеро остались под ее развалинами, а потом обгорели.

Особого достатка у Цгоевых никогда не было – с мужем, Казбеком, Залина была в разводе. Конечно, он помогал, но какие доходы у водителя? Сама же Залина, воспитательница детского сада, тоже получала гроши. Поэтому на похороны и поминки семьи Цгоевых люди скидывались всем селом. А потом стали приезжать люди.

«Представляете, продавцы с владикавказского рынка приезжали, денег собрали, – говорит старшая сестра Марина. – Вчера вот офицеры из Аргунского погранотряда тоже денег привезли. Представляете, мужчины плакали и говорили: «Простите нас, если это возможно…»

Приезжали к Цгоевым представители осетинских диаспор из Калуги и Волгограда, со Ставрополья – с текстильного комбината, краснодарцы из дорожно-строительного комбината, из иностранной частной телекомпании, и даже семья пенсионеров из Ростова. Только никого не было в поселке Хумалаг от официальных властей.

«Самое обидное, что наше государство о нас забыло, – говорит старшая сестра Марина. – Бог с ними, с деньгами. Хоть бы позвонили, извинились. Мы ведь здесь с ума сходим от горя. А для них как будто все нормально: была семья… и нет семьи»

«Но гуманитарную помощь вы, наверное, получали?» – интересуемся у Марины

«А разве должны были? – удивляется она. – Вы знаете, мы телевизор не смотрим, у нас траур, поэтому не знаем ничего про эту помощь».

Ненависть к трем апельсинам

Финансовую помощь для бывших заложников и жертв теракта собирают по всему миру. Всевозможные благотворительные фонды, банки и прочие организации уже накопили на своих счетах миллионы рублей, долларов, евро. На эти деньги можно озолотить все население Беслана, не говоря уже о пострадавших от теракта. Но так необходимые бесланцам средства до сих пор остаются виртуальными, и бывшие заложники не получили ни копейки, за исключением средств, выделенных на похороны погибших. Все созданные комиссии по контролю над распределением средств утверждают, что причина задержки выплат – отсутствие систематизированного, полного и четкого списка бывших заложников школы. Как только он появится, появятся и реальные деньги. Но дорога ложка к обеду. А как, когда и по какому принципу будет распределяться финансовая помощь, в комиссиях никто не знает.

К тому же пострадавшие и близкие жертв теракта могут получить деньги только после предоставления необходимых документов. В разных случаях нужен разный набор бумаг. Необходимы документы, свидетельствующие о родственной связи, – паспорт или свидетельство о рождении. Справка о смерти, подтверждающая, что человек погиб именно во время теракта. Или справка о том, что человек был ранен именно при этом теракте. Рассчитывать на материальную помощь можно, только если есть эти документы. Однако собрать их, особенно в условиях жесточайшего стресса, который испытывают сейчас жители Беслана, нелегко.

Неразбериха творится и с гуманитарной помощью, которая распределяется преимущественно между семьями погибших, ранеными и сиротами. «Те грузы, которые уже пришли, нельзя раздать, – посетовала одна из педагогов школы №1 Рита Комаева. – Причина та же – нет полных списков. Вчера приходил разъяренный мужчина, водитель фуры с гуманитарными продуктами. Он кричал, что уже замучился отсиживаться на складе, кричал, что йогурты тухнут. Почему бы не раздать их бывшим заложникам, не развезти по садам или детским домам?»

«Что? Гуманитарная помощь, говорите? – Анжела Агаева, побывавшая в захваченной школе вместе со своей 7-летней дочерью, после взрывов плохо слышит и переспрашивает практически каждое слово. – Да, приносили, дня три-четыре назад. В пакете были печенья, вафли, один арбуз и три апельсина. А еще на площади и во дворах без всяких списков с непонятных машин раздают детские игрушки. Там давка. Дочка хотела пойти, но я ее туда не пустила. Было бы глупо уцелеть в школе и пострадать в этой толпе. А вчера таким же образом раздавали соки. Про остальное никто ничего не говорит и не знает».

Прежде всего – больницы

Пока в полном объеме гуманитарная помощь дошла только до больниц. Только по линии МЧС России в Северную Осетию поступило более 233 тонн гуманитарной помощи. «Помощь приходит как из стран дальнего зарубежья, так и из стран СНГ, – сообщил «НИ» сотрудник управления информации МЧС России Сергей Власов. – Это 58 тонн медикаментов, 92,5 тонны медицинского оборудования, перевязочные материалы и шприцы, донорская кровь, свыше 11 тонн одежды и одеял, автомобили «скорой помощи» и мобильный медпункт».

Как подтвердил главный врач бесланской больницы Вячеслав Кардиков, медикаментов и медоборудования действительно очень много. В Беслане появились новые гастроскопы, мониторы и многое другое. Все излишки по мере возникновения необходимости распределяются по больницам Правобережного района и медицинским учреждениям Осетии. Но часть импортного оборудования пока лежит на складах мертвым нерастаможенным грузом. Хотя сейчас особой надобности в нем нет. «Все это потребуется чуть позже, – пояснил Вячеслав Кардиков. – Когда бывшие заложники будут проходить длительный курс реабилитации».

Помощь «из рук в руки»

Многие люди предпочитают действовать без посредников, опасаясь, что их рубли будут истрачены не по назначению, осядут в карманах всевозможных функционеров. Историй о том, как помогают жертвам теракта обычные люди, в Беслане могут рассказать много. Например, как тюменцы-газовики привезли 250 тыс. рублей, развезли деньги по семьям и предложили газифицировать районы города. Или как из Москвы позвонила маленькая девочка Диана и предложила две «новые прекрасные игрушки».

«Денежная помощь к нам все же приходит, – рассказал «НИ» член учительского комитета по оказанию помощи пострадавшим в теракте Ахмед Ганиев, – но, как правило, от частных лиц». Так, одной из самых первых к учителям обратилась гражданка Франции Нугеред Натали. Ее 6 тыс. рублей комитет раздал самым нуждающимся семьям – каждой по тысяче. Бесланская баптистская церковь пожертвовала 15 тыс. рублей. Понятно, что пострадавшим достаются крохи, но бывшие заложники благодарны и этому. Обнадеживает и радует то, что желающих помочь от души и сострадания, а не для отчета, довольно много. «Люди звонят нам, приходят и просят координаты пострадавших, – продолжает Ахмед Ганиев. – Кто-то потом разносит помощь по домам, кто-то открывает счета на имя конкретных жертв теракта и перечисляет туда деньги».

ФРАНЦУЗСКИЙ ОПЫТ

Во Франции еще в 1985 году был создан национальный институт помощи жертвам терроризма SOS-attentats. Его главой и инициатором создания стала Франсуаза Рудецки. Она сама чудом осталась жива после взрыва в одном из ресторанов Парижа в начале 80-х годов, но никакой компенсации за перенесенные страдания так и не получила. Благодаря созданному ею фонду материальную помощь получили в общей сложности 2800000 французов. А всего было выплачено около 500 млн. франков. Но, пожалуй, главная заслуга госпожи Рудецки заключается в том, что она смогла добиться от законодателей принятия на государственном уровне схемы финансирования ее фонда. Теперь всякий раз, когда во Франции кто-то покупает страховку, четыре евро от уплаченного взноса идут в фонд помощи жертвам терактов.

«ДО НАС ЭТИ ДЕНЬГИ НЕ ДОЙДУТ»

В Ростовской области на днях заговорили о фальшивых счетах в помощь жертвам бесланской трагедии. «У нас никакой информации об этом нет, –заявили «Новым Известиям» в пресс-службе ГУВД Ростова. – Подобные вопросы не в компетенции ФСБ или налоговых органов. Хотя, заметим сразу, доказать, что счета фальшивые, очень сложно». Но и в налоговой службе Ростовской области, и в службе безопасности, как заверили корреспондента «НИ» сотрудники этих ведомств, про махинации со счетами ничего не известно. «Полагаю, что эти слухи появились после того, как в Ростове были задержаны мошенники, ходившие по домам и собиравшие у граждан деньги для жертв Беслана, – сказал начальник пресс-службы управления ФСБ Александр Туринский. – Правоохранительные органы тогда быстро проинформировали ростовчан и посоветовали быть бдительными. Но одно дело – ходить по домам и собирать деньги, другое – открывать поддельные счета. Это слишком сложно».

Так что же ждет бдительного ростовчанина, решившего оказать помощь пострадавшим в Северной Осетии? В областном отделении Красного Креста мне с готовностью продиктовали: «Пожалуйста, перечисляйте деньги на наш счет. Далее мы переведем деньги на счет Северо-Осетинского Красного Креста. Не хотите перечислять, приносите наличкой. Мы в ближайшие дни поедем в больницу к детям Беслана и все передадим их родителям». При этом сотрудница Ростовского Красного Креста пообещала выдать мне приходный ордер или любой другой отчетный документ. Но я решила и дальше быть бдительной. «А как проверить, дошли мои деньги до адресатов или нет? – настаивала я. – Кто контролирует вашу финансовую деятельность?» Мои собеседники обиделись: «Наша организация существует сто десять лет! Нам доверяет весь мир! Мы работаем только через Сбербанк. А вот происхождение опубликованных счетов во Владикавказе как раз не совсем ясно. Кто их учредитель? Что же касается Красного Креста, то у нас целевое распределение финансов, а контролирует нас специальная ревизионная комиссия, избираемая на нашей конференции».

Словом, деятельность Красного Креста проверяет сам Красный Крест. «Ничего удивительного, – прокомментировал ситуацию все тот же г-н Туринский. – Красный Крест – общественная организация. Даже вездесущий УБЭП не очень-то вмешивается в ее финансовую деятельность. И проверки проводит только по официальному заявлению».

Сами бесланцы скептически относятся ко всем так называемым общественным счетам. «Все равно до нас эти деньги не дойдут, – уверена жительница Беслана Аза Цаголова, которая выхаживает раненого племянника в детской областной больнице Ростова. – Приведу вам такой пример: несколько дней назад в Беслане целый день не было шприцев. И это сейчас, когда столько людей нуждаются в медицинской помощи. Где был Красный Крест? Слава Богу, мы попали в ростовскую больницу. Здесь хоть люди добросовестные». Администрация Ростова поступила в этом случае по-своему: на каждого больного ребенка из Беслана, лежащего в больнице донской столицы, был открыт персональный счет, куда все желающие могут перечислить деньги. Сберкнижки раздали родителям или родственникам детей. Вот такая адресная помощь.

Ирина АРОЯН, Ростов-на-Дону

АННА ГОРБОВА, ОКСАНА СЕМЕНОВА

«Новые Известия»

17.09.04

пятница

«Новые Известия»