Россию накрыла волна террора. Не первая, но такой огромной еще не было. Цветы не успели засохнуть на могилах погибших в небе 24 августа, еще не выписались из больницы пострадавшие от бомбы на Каширском шоссе, а у «Рижской» уже прогремел новый взрыв и появились новые жертвы. Но и ими скорбный счет не закончился. Не то что оплакать — опознать погибших не успели, как страну потрясло трагическое известие: в осетинском Беслане боевики захватили школу. Оказалось, что совершить в нынешней России теракт очень даже просто. Шахиду собраться — только подпоясаться. Сейчас даже убежденные оптимисты задаются вопросом: что происходит в стране?

Или власть со всеми ее спецслужбами попросту не умеет бороться с террором. Тогда что же это за власть?

Или власть по неведомым нам причинам не слишком усердствует в этой борьбе. Тогда что же это за власть?

Война как способ политического отступления

       Министр обороны С. Иванов загодя подготовился к отражению террористической атаки извне. Еще летом провел в Приморье широкомасштабные учения «Мобильность-2004». Постреляли, покричали «ура!». То-то было радости у истомившихся по ратному делу генералов!

       Уж они-то лучше других знают, в каком враждебном окружении пребывает ныне Россия: чуть допустит слабину — разорвут на части! Наверное, поэтому после гибели двух самолетов и взрыва на «Рижской» министр обороны поспешил объяснить встревоженным россиянам суть происходящего: страна живет в условиях войны, объявленной ей международным терроризмом. А после Беслана президент высказался еще более определенно: теракты есть не что иное, как неприкрытая агрессия, интервенция против России. В общем, вставай, страна огромная…

       Но ведь не о всеобщей же мобилизации вели речь государственные мужи, а о чем-то другом. О чем?

       В последнее время в околокремлевских кругах (в самом Кремле пока не решаются) все откровеннее высказывается мысль: демократия — это для мирного времени, а у нас сейчас нет мира, мы воюем. Война с международным терроризмом стала поводом для изменения вектора политического развития. Новые хозяева Кремля поняли: испуганное террором общество не станет противиться, если они начнут воплощать в жизнь давнюю задумку чекиста-реформатора Ю. Андропова — создадут государство, в котором ограниченные гражданские свободы компенсируются благами контролируемой и управляемой спецслужбами рыночной экономики.

       А начинали вроде бы с невинных исторических уступок — с возвращения советского гимна, флага и красной звезды. Тогда многие благосклонно отнеслись к ренессансу символов обанкротившейся веры, тем более что Ельцин надолго отбил у россиян вкус к демократии и всему, что с ней связано. А потом на памятник в Александровском саду вернулось имя тирана, и это тоже было воспринято с пониманием. Одни полагали, что название «Волгоград» на монументе солдатам, павшим за Сталинград, — одна из глупостей, допущенных во времена хрущевской «оттепели». Другие, более радикальные, усматривали в этом историческую справедливость: «Сталин создал государство, которое все уважали, не то что сейчас!»

       Дальше — больше: улавливая новые ветры, дующие из-за Кремлевской стены, во многих уголках России местные вожди принялись воздвигать монументы прежним вождям — Дзержинскому, Андропову и даже «отцу застоя» Брежневу. Но все это еще не означало движения вспять, хотя и было его предвестником.

       Движение началось после Беслана. В обращении, адресованном гражданам России, президент намекнул: в ближайшее время будут предприняты самые решительные шаги. Непосвященные перебирали в уме возможные варианты. Большинство сходилось во мнении, что в первую очередь перемены коснутся российских спецслужб: президент укрепит их руководство, потребует вернуть на службу ушедших ранее профессионалов, распорядится технически переоснастить и увеличить денежное довольствие тех, кто задействован в сфере антитеррора. И, конечно, что-то будет сделано для того, чтобы террористы не могли так беспрепятственно, как было до сих пор, разгуливать по стране… Как же мы были наивны! Главный вывод, который сделал президент из недавних трагических событий: надобно еще более укрепить вертикаль власти.

       Наверное, никто не ожидал, что отмена выборности губернаторов и переход к выборам депутатов исключительно по партийным спискам хоть каким-то боком связаны с предотвращением террора. Как же тогда отнестись к происшедшему? Президент использовал ситуацию, чтобы радикальным образом видоизменить политическую конфигурацию государства — придать ему черты, очень схожие с конституционной монархией.

       Становится очевидным, что без реставрации доперестроечной политической системы Кремлю будет трудно, а может, и невозможно решить проблему 2008 года. Но чтобы приступить к ней, надо вернуть Лубянке (имею в виду не конкретно ведомство Н. Патрушева, а многоликую систему тотального контроля во всех ее проявлениях) былое всевластие. Как это сделать, не породив сопротивления внутри страны и не рассорившись с Западом?

       Решение подсказано жизнью — под предлогом отражения нависшей над страной угрозы (реальной или мнимой — не суть важно) со стороны международного терроризма.

Война как способ скрыть отсутствие результатов

       Если завтра Путин примется закручивать гайки, «низы» в основной своей массе возражать не станут. Российское общество живет страхом. И он, этот страх, мешает взглянуть правде в глаза. А она, надо сказать, жутковатая: ради победы над терроризмом общество готово отказаться от части своих гражданских свобод в пользу тех, кто проявил полную несостоятельность в борьбе с террором. Все равно что дарить новую кастрюлю тому, кто проявил полное невежество в поварском деле.

       Наверное, они, нынешние руководители, обучены многому — языкам, политесу, даже искусству придворной интриги. Но, как показала жизнь, не умеют главного — управлять огромной страной.

       Что первый блин, что десятый — у них все одно получается комом.

       Решили, к примеру, создать федеральные округа и с их помощью укрепить федерализм — лишь породили несметное число ни за что не отвечающих чиновников. Задумали реформировать Совет Федерации и изгнали из него региональных руководителей — наводнили верхнюю палату дилетантами, озабоченными улаживанием далеких от законотворчества дел. Начали реформировать административную систему — парализовали работу госаппарата. Принялись наводить порядок в банковском деле — породили банковский кризис.

       Трудно сказать, чем завтра обернется модернизация архаичной системы социальных льгот, но, еще не заработав, она привела к росту напряженности в обществе, тем более что собственные льготы власть оставила в прежнем виде и объеме.

       Кажется, года два-три назад президент объявил войну детской безнадзорности — что изменилось с тех пор? Ничего. Потом оказалось, что России никак нельзя без массового физкультурного движения. Возрождение началось с того, что губернаторы (разумеется, перед телекамерами) потянулись на стадионы. Через пару-тройку дней все закончилось. Армия новых физкультурников не появилась, а руководители страны принялись проявлять «постоянную заботу» о профессионалах, борющихся за спортивную честь Родины сугубо на коммерческой основе…

       Война как бизнес бездействующих силовиков

       Все бы ничего, но вот беда — с терроризмом они борются точно так же. Эффектных заявлений хоть отбавляй, а результаты — более чем скромные: люди гибнут, и чем дальше — тем больше. Россиянам, похоже, следует свыкнуться (если, конечно, они еще не свыклись) с мыслью, что любой из нас может стать следующей жертвой террора.

       Большее, на что можем рассчитывать, — вызволят из бандитского плена, если, конечно, вызволяя, не подставят под пули или не траванут чем-нибудь ядовитым, как на Дубровке. Ну а если не доведется выжить (чаще не доводится), так похоронят тебя за счет казны, если, разумеется, та еще не до конца разворована.

       Наши спецслужбы, будто «скорая помощь», появляются на месте трагедий не раньше, чем те происходят. Приедут, соберут в пакетики смертоносные болты и гайки, пересчитают трупы — и проинформируют обеспокоенных граждан: мол, прокуратура возбудила уголовное дело, взрывотехники нашли следы взрывчатого вещества, следователи установили имена и маршрут злоумышленников, милиционеры перешли на усиленный режим несения службы.

       Коли террор набирает силу (а это, увы, так), самое время задать президенту вопрос: на что способны подчиненные ему силовики? За последние несколько лет все они подросли в званиях. Многие за какие-то потаенные заслуги (указы о награждении были строго засекречены) стали Героями России. А где же отдача?

       Надо же такому случиться: в день, когда силовики прошляпили рейд боевиков на Грозный, правительство отрезало им самый толстый кусок бюджетного пирога будущего года. Теперь на их долю придется треть всех государственных расходов. Образованию, культуре и здравоохранению остается только слюни глотать — получат в три с половиной раза меньше. Такого «военно-полицейского» бюджета в России не было со времен холодной войны.

       Конечно, спокойствие и безопасность дорого стоят, на такое дело не жалко. Но вот ведь беда: каждодневно шлифующие кремлевский паркет силовики непременно профукают наши денежки! Потратить — потратят, а безопасность не обеспечат. Потому что профессионально несостоятельны. Да и откуда взяться профессионализму, если почти все руководящие посты в центральных аппаратах ФСБ и МВД в последние годы замещались по принципу землячества и личного знакомства с главой государства. Несогласные ушли, неугодных выставили. Вместо полезных пришли преданные. И чего добились? Буденновск сменился «Норд-Остом», а следом возник Беслан. И это не конец.

       На Лубянке, которая так кичится своей нынешней близостью к Кремлю, не грех было бы вспомнить слова чекистского вождя Феликса Дзержинского: «Кто не осведомлен о планах противника, тот бесполезен для борьбы с ним!». Коли так, нам нет никакого прока от Патрушева с Нургалиевым. Они, похоже, узнают о терактах не раньше нас с вами. Что они могут?

       В лучшем случае — уложить на нары какого-нибудь строптивого олигарха, чтоб не упрямился и отдал бизнес тому, на кого укажут. Или отыскать среди обнищавших ученых очередного шпиона. Им, кабинетным борцам с террором, и по должности, и в силу давних дружеских отношений с главой государства никоим образом нельзя портить благостную картину, которая призвана убедить россиян, да и весь честной мир, что при президенте Путине «обстановка в России неуклонно улучшается». Вот и рождают пассажи вроде того, что «бандитские отряды в Чечне уже не способны на организованное сопротивление».

       Война как способ консолидации разочарованных масс

       Совершенно очевидно, что все последние годы власть беззастенчиво лгала про свои успехи, невзирая на то, что «разгромленные» и «рассеянные» боевики совершали набег за набегом — то на Дагестан, то на Ингушетию, то на Кабарду, то на Грозный.

       И всякий раз «верхи» несли откровенную ахинею. «Нападение террористов на Ингушетию — это следствие работы правоохранительных органов этой республики, которыми были уничтожены или задержаны в течение этого года более 100 боевиков» — логическая головоломка, рожденная бывшим силовиком, а ныне спикером Думы Б. Грызловым, по силам лишь политически одаренным. Простым гражданам ее не уразуметь… У российских политиков что в словах, что в поступках — легкость необыкновенная. На дворе эпоха политической хлестаковщины.

       Чем запомнятся нынешние дни? Нескончаемой чередой похорон в Беслане. Огромным полем, по которому снует экскаватор, не успевающий отрывать могилы. И, конечно, толпами людей, потерявших самое ценное, что может быть в жизни.

       А еще в памяти останется наспех сколоченная трибуна, с которой прибывшие из столиц большие начальники произносят никому не нужные речи. Их не слышат, а они говорят и говорят, будто для себя. И все об одном: как они сопереживают и как теперь важно сплотиться. Сопереживание и сплочение на похоронах в Беслане выглядело диковато: сановная публика наблюдала людское горе с высоты трибуны, загодя проверенной охраной на предмет заминированности. Ни один не пошел в стонущую толпу и вместе со всеми не постоял у могил.

       А потом «сострадающее» начальство улетело в Москву и там, на Васильевском спуске (надо сказать, антитеррористический митинг власть организовала в лучших традициях прежних советских манифестаций), опять затянуло песнь о «сплочении российского общества перед лицом международного терроризма».

       По всей видимости, власть (а если указывать адрес точнее — Кремль) очень обеспокоена тем, что слишком много россиян, по-настоящему сопереживая жертвам недавних трагедий, вдруг задалось вопросом: неужели все это нельзя было предотвратить?

       И пришли к очевидному выводу: все проистекает от непоследовательности и слабости федеральной власти, выстроенной по клановому принципу, а потому лишенной профессионализма. Она слишком увлечена дележом собственности, которой ее и ее уполномоченных бизнесменов обделили во времена Ельцина. Даже в нынешней ситуации, когда страна, привыкшая к жертвам, содрогнулась от ужаса происшедшего, все свелось к звонким, но пустым политическим декларациям: «Нам объявили войну! Россия подверглась агрессии извне!».

       «Все мы должны дать отпор международному терроризму!» — большую бессмыслицу трудно придумать. Для нас, простых граждан, каждодневно делающих свое дело, далекое от какой бы то ни было стрельбы и погони, этот лозунг ничего конкретного не несет. Наша задача — не мешать спецслужбам и проявлять элементарную осторожность. Бороться должны те, кто этому делу обучен. Но до сих пор им не удавалось нас уберечь. А что будет дальше?

       После Беслана президент повелел во всех 13 субъектах Северного Кавказа создать группы оперативного управления, которые станут «координировать деятельность силовых структур для предотвращения террористической угрозы». Как к этому отнестись? Как к еще одной пиар-акции, призванной создать иллюзию решительности и действия.

       Можно наплодить множество подобных групп, центров или штабов. Только что это даст? За бандитами, как и прежде, станут гоняться сопливые солдаты-срочники, а многоопытные спецназовцы будут и дальше влачить жалкое существование. Конечно, у полковников появится шанс занять генеральскую должность и вскорости нашить на штаны лампасы, а у генералов — прицепить еще одну звезду на погон. А что появится у «чернорабочих» войны с терроризмом, у этой фронтовой голи? Ничегошеньки. Ни агентурной сети, предупреждающей о потаенных планах противника, ни современного высокоточного оружия, ни средств оперативной связи, ни удобного обмундирования. Заработки — и те, похоже, останутся прежними, полунищенскими. Неужели в Москве всерьез думают, что можно победить силами командировочных омоновцев? В нынешней России есть спецслужбы, не знающие недостатка ни в чем, но они заняты обеспечением безопасности не государства, а его первых лиц.

       Происшедшее в Осетии (а до того — в Ингушетии, в Кабарде, в Чечне) заставляет по-новому взглянуть на кадровую политику Кремля. Если присмотреться к тем, кто ныне занимает ключевые посты в Южном федеральном округе, — сплошь пришлый народ. В основном из Москвы или из Питера. До недавнего времени они ровным счетом ничего не знали про Кавказ и его многотрудные проблемы. Одни, вроде В. Яковлева, приехали на «политическую реабилитацию». Другие — за карьерным ростом. Третьи — поднажиться (как известно, где много стреляют, там много воруют). И что теперь удивляться: мол, как такое могло случиться?!

       Ничего не добившийся на юге России (правда, и срок был маловат) В. Яковлев «брошен» на новое министерство со странным названием — «регионального развития». Из этого следуют два вывода: или президент простил ему обиду, некогда нанесенную Собчаку, у которого тот отобрал город, или эта обида куда менее значима, чем то, что их связывает, и о чем мы не ведаем. Как бы то ни было, это всего лишь вопрос придворной интриги. А по сути — даже допустить невозможно, что бывший губернатор и полпред проявит себя крупным спецом в области федерализма и межнациональных отношений.

       Правда, и новый полпред Д. Козак тоже взялся не за свое дело. Очевидно, что кавказских проблем он не знает. Его несомненным достоинством пока является совместная с президентом служба в мэрии Санкт-Петербурга. Почему «пока»? Потому что главные начинания питерского выдвиженца — административная реформа и реформа территориального устройства России — так и остались незавершенными, а потому трудно судить о его эффективности как чиновника «первого эшелона».

       Войну могут развязать дилетанты, но победить в ней или привести дело к миру они не могут ни при каких условиях. Для этого нужны профессионалы. Наверное, они есть, только их сейчас к Кремлю не подпускают и на пушечный выстрел.

       Президентские слова об испытаниях, которые якобы всех нас сблизили, — всего лишь ритуал. Вечно будут помнить только те, кто пострадал сам или лишился близких людей. Они действительно получили незаживающую рану. А большинство вскоре забудет и упавшие самолеты, и взрыв у «Рижской», и даже Беслан с его страшными жертвами. К тому же информация о ходе расследований с каждым днем будет становиться все скуднее и скуднее, а после и вовсе исчезнет.

       Телевидение, главный инструмент управления массовым сознанием, оперативно переключится на рекомендованный свыше жизнеутверждающий позитив. Правительство (что-то в дни августовских терактов не было слышно ни премьера, ни его министров — с чего бы это?) займется «реформами, необходимыми для страны и народа». Президент продолжит прерванный отдых или отправится в очередной, очень ответственный заграничный вояж. В общем, все вернется на круги своя. До следующей трагедии. Беда только, что временной промежуток между ними становится все меньше и меньше.

       Новая война как способ непризнания проигрыша в предыдущей

       Не добившись ощутимых успехов в борьбе с отечественным терроризмом, Кремль переквалифицировал его в международный. Естественная реакция «голого короля». Когда много обещано, но мало сделано для безопасности граждан, власть хочет выглядеть не так беспомощно, более героически.

       Одно дело — не справиться с отбившимися от ислама полуграмотными чеченскими мужиками, забывшими запах домашнего очага и привыкшими кормиться войной. Другое — международные террористы, преступный синдикат мирового масштаба, коварная «Аль-Каида», с которой не то что у нас — нигде в мире справиться не могут. Это посложнее, нежели изловить Масхадова с Басаевым.

       Отсюда трагические нотки в президентском обращении, главный смысл которого — не покаяние за просчеты подчиненных (и собственные), а перевод проблемы в иную плоскость. Россию хотят разрушить и растащить! С чьей стороны нависла угроза? Создается впечатление, что со всех сразу: Запад, Восток и Юг (севернее нас, к счастью, одни белые медведи, которых трудно заподозрить в коварных замыслах) — все, оказывается, замыслили погубить нашу страну… Наверное, это и есть та самая национальная идея, на поиск которой потрачено столько сил и средств. Враждебное окружение — вот чего не хватало России все эти годы!

       То, что среди чеченских боевиков присутствуют иностранные наемники и что им из-за границы поступают пожертвования (хотя из самой России, думаю, приходят куда большие суммы), — и спорить нечего. Но это не значит, что происходящее на Кавказе — акция, спланированная в некоем центре мирового террора. Это в первую очередь наша внутренняя болячка. Самое несправедливое — упрекать рядовых оперативников в том, что в стране возможен террор. Достаточно присмотреться к другим странам, чтобы понять: терроризм есть порождение не разрешенных политиками внутренних конфликтов. Пока они существуют, никакие спецслужбы не обеспечат гражданам безопасность. Все зависит не от их «убойной силы», а от политической воли власти привести дело к миру, каким бы хрупким он ни был. А есть ли у Кремля эта воля?

       Сразу в нескольких российских и зарубежных изданиях встретил одно и то же предположение: вполне вероятно, некие враждебные Кремлю силы, сделав ставку на страх, замыслили вызвать у россиян недовольство Путиным и его политикой, которое должно психологически подготовить его отстранение от власти. Мысль, надо сказать, незамысловатая и к тому же удобная в употреблении. Потому что, если принять ее как истину, все становится понятно и просто: всем следует сплотиться вокруг президента, а любую критику его действий рассматривать как прямое пособничество террористам. И вообще надо бы разобраться, что нашим людям сейчас важнее: их личная безопасность или какие-то малопонятные гражданские свободы.

       «Потемкинская Россия» — вот к чему все идет.

       Послесловие. Не о войне

       Представьте летящий в поднебесье самолет, на борту которого по непонятным причинам оказались пассажиры, направляющиеся в разные концы света. Сидят — и каждый про себя думает, что прилетит именно туда, куда ему требуется. Потому что каждому при посадке командир дал понять, что их планы совпадают: «Уж вас-то доставлю по назначению, будьте спокойны!».

       И вот самолет выписывает немыслимые виражи, ежеминутно меняя курс, а пассажиры, не выпуская из рук гигиенические пакеты, авансом аплодируют командиру за приятный полет. А тому и дела нет до рукоплещущего салона. По большому счету ему безразлично, куда лететь. Он кайфует от управления многотонным авиалайнером, ибо не так давно и крохотный «кукурузник» был для него пределом мечтаний. Налетаться бы…

       Павел ВОЩАНОВ, обозреватель «Новой»

       16.09.2004

«Новая газета»

№ 68

"Новая газета"