Время курортных романов завершилось. Об их последствиях рассказывает доктор медицинских наук Вера Кисина

С 1976 года, когда Вера Кисина окончила II Московский государственный медицинский институт им. Н.И. Пирогова, сегодняшний доктор медицинских наук опубликовала 197 печатных работ, 12 методических указаний, стала соавтором 6 монографий. Помимо работы в Центральном научно-исследовательском кожно-венерологическом институте, профессор Кисина является председателем Проблемной комиссии по инфекциям, передаваемым половым путем, межведомственного научного совета Министерства Российской Федерации и РАМН, главным внештатным дерматовенерологом Центрального федерального округа РФ, членом Специализированного совета ЦНИКВИ по защите докторских диссертаций, что не мешает ей регулярно принимать пациентов — без практики Вере Ивановне скучно. О том, что сейчас творится на фронте венерических заболеваний, она рассказала нашему корреспонденту.

— Только сейчас другой термин употребляется, — не венерические, а ИППП — инфекции, передаваемые половым путем. У заболевания уже есть симптомы, а вот инфекция может находиться у вас в организме и длительно не проявляться. Это-то и плохо: когда человек обращается к нам, иногда сложно бывает ему помочь. Или инфекция может проявиться после каких-либо оперативных вмешательств, например аборта. Многие женщины часто говорят: «Вот, я сделала аборт, и меня заразили». Такого быть не может! В операционных все стерильно. Случай заражения — это казуистика.

— Вера Ивановна, а есть связь между социальными катаклизмами и всплеском заболеваемости «дурными» болезнями?

— Конечно! Они всегда относились к «социально значимым» болезням. Например, наш институт был основан в 1923 году — тогда была страшная эпидемия сифилиса в связи с Гражданской войной, разрухой… И те изменения, которые происходят в нашей стране последние пятнадцать лет, конечно, впрямую сказались на картине заболеваемости. В 1993 году у нас началась эпидемия ИППП, а пик заболеваемости сифилисом пришелся на 1997 год. Цифры совершенно фантастические — в некоторых регионах, например в Тыве, было 1,5 тысячи больных на 100 тысяч человек, а в целом по России на тот момент — пара сотен всего. Сейчас мы осторожно говорим, что наметилась тенденция к снижению уровня заболеваемости ИППП. Пока только тенденция — уровень заболеваемости достаточно высокий для всех инфекций. Мы по некоторым показателям сравнимы с развивающимися странами. Конечно, связано все, в первую очередь, с дороговизной медицины и лекарств, да и с бедностью в целом. Но есть еще особенность именно нашей страны — свободная продажа антибактериальных препаратов. Из-за нее многие занимаются самолечением. Особенно этим злоупотребляют подростки. Кстати, именно среди подростков колоссальный уровень заболеваний!

— Может, тогда в аптеках вешать наклейки, как на ларьках, вроде «мы не продаем антибиотики лицам младше 18 лет»?

— То, что их свободно покупают взрослые, тоже нехорошо. Люди начинают лечиться по симптомам, которые у себя находят, а неправильная оценка симптомов ведет к неправильному назначению лечения. У нас, медиков, есть такое выражение — «болезнь третьего курса». Она поражает студентов-медиков, которые, начиная с третьего курса, изучают конкретные болезни — онкологические, глазные, легочные, и многие находят у себя симптомы изу-чаемого заболевания! Именно поэтому ни в коем случае нельзя заниматься самодиагностикой. И очень нежелательно, чтобы вас диагностировал или лечил родственник или друг — у них включатся эмоции, и они могут быть необъективны.

— Но для некоторых антибиотики — единственный выход. В платную клинику не пойдешь — дорого, а бесплатного венеролога еще наищешься. Да и анализы недешевы нынче…

— На самом деле в сохранившихся пока, слава Богу, диспансерах вас могут бесплатно обследовать — государство еще волнует то, что называется эпидемиологической ситуацией. Но при бесплатном обследовании вам придется предъявить документы. Это не значит, что вас тут же ославят, что потребуют рассказать все подробности вашей интимной жизни. Вам скажут, что выявлено, и порекомендуют сообщить об этом половым партнерам. Все, врачебную тайну никто из венерологов уже не разглашает.

— А может, это-то и плохо…

— Вы знаете, я, пожалуй, считаю правильным, что мы теперь ставим во главу угла интересы личности, а не государства. Я работала в те времена, когда люди проклинали все на свете, что обратились в КВД. Делала все то же, что и другие венерологи тогда, и думала, что это нормально, — что мы боремся с инфекцией, что мы помогаем обществу. А теперь я понимаю, что мы были полуврачами-полумилиционерами. Как мы унижали людей! Если пациент не пришел на назначенный прием к врачу, к нему домой отправлялась медсестра, дома не застала — соседям звонит, на работу звонит. Повестки рассылали — представляете, у человека семья, а вместе с газетами жена или муж достает еще и наше извещение. В тюрьму людей могли посадить…. Семьи распадались, иногда и самоубийства были.

Мне кажется, что человек сам должен расплатиться за свою ошибку, если вступил во внебрачную связь, почему мы-то должны еще в этом наказании участвовать? Но в тех КВД и позитивные стороны имелись, в частности, работа с дерматологическими больными. Наша диспансерная система была уникальной — в мире такой не было. А мы ее разрушили.

— И если соблюдать права человека, как бороться с «болезнями Венеры»?

— Выход в том, что в молодых людях и подрастающем поколении нужно воспитывать ответственность за себя и за свое здоровье. И в том числе сексуальное здоровье. Даже репродуктивное здоровье, я бы так сказала. Ведь секс — это всего лишь удовольствие. Надо психологов, педагогов подключать. Например, в Скандинавских странах есть масса молодежных центров, где бесплатно и анонимно подросток может и обследоваться, и получить лечение. Это государственная политика. А у нас ребенок считается таковым до 18 лет, хотя все уже давно знают, что половую жизнь подростки в большинстве своем начинают лет в 14-15. А ведь до 15 лет врач не имеет права принять ребенка одного, без родителей или опекуна! И вот подросток от родителей скрывает, что заразился. Читает журналы, ищет в Интернете, советуется с друзьями и сам себя пытается вылечить. Самым молодым моим пациенткам было по 12 лет, и даже в 80-х годах были 13-14-летние девочки с сифилисом — неужели бы они к маме с такой проблемой пошли?

В той же Швеции есть закон о защите населения от ИППП. Благодаря этому закону, в одном только Стокгольме — около сорока таких молодежных центров. У нас в Москве есть центр «Озон», помогающий жертвам сексуального насилия, в том числе и детям. Мы с ним сотрудничаем, но это не совсем тот центр, который нужен молодежи. Подростки же очень незащищены от ошибок и не располагают возможностью их исправлять — денег у них нет, с мамой или папой они к врачу не пойдут.

— Есть ли какие-то финансируемые государством программы по профилактике ИППП?

— В России утверждена федеральная целевая программа по ИППП, но ее должны были начать финансировать в 2002 году. Каждый месяц все откладывается, и пока денег не выделено. Мы бы хотели под эту программу создать систему слежения за распространением возбудителей ИППП, устойчивых к тем или иным антибиотикам. В частности, гонококк под влиянием различных факторов, в том числе и неправильной антибактериальной терапии, легко изменяется, и появляются штаммы, не поддающиеся тем или иным лекарствам. В США таких лабораторий, которые отслеживают изменившуюся инфекцию, значительное количество, а у нас — ни одной. Мы в один прекрасный момент можем увидеть, что гонорею лечить нечем — она уже так подстроилась под антибиотики, что они перестали на нее действовать.

— Хорошо, денег нет, так, может, пропаганду по-другому повести — красочно рассказывать подросткам, кто может у них родиться (или вообще не родиться), если не следить за своим здоровьем?

— Сколько раз я замечала, что девушки от 15 до 22 лет, у которых еще нет инстинкта материнства, наплевательски относятся к своему будущему. Они усмехаются и говорят: «Ну и ладно! Больно надо!» И не понимают, что лет в тридцать будут думать совсем иначе, а поезд, как говорится, уже уйдет. Ведь ИППП имеют «женское лицо», наиболее пагубные последствия — для женщин. Эти инфекции, как правило, трудно выявляются, например, хламидийная инфекция не имеет симптомов у 70-75% женщин. Они не знают, что больны! Во-первых, инфицируют партнера, а во-вторых, инфекция, хоть и дремлет, но постоянно воздействует на организм, а потом проявляется осложнениями. Например, спаечным процессом в маточных трубах — когда трубы полностью закрыты, беременность невозможна. Остается только искусственное оплодотворение, которое не всем по карману. Но и им, бывает, не спастись — ИППП поражают и матку изнутри, и оплодотворенная яйцеклетка теперь не может к ней прикрепиться или прикрепляется ненадолго, а потом отрывается. И даже когда человека полностью вылечили, все равно остаются рубцовые изменения, которые не восстанавливаются и мешают зачать ребенка.

— Наступивший век веком какого заболевания вы можете назвать?

— Многие исследователи считают, что XXI век будет веком вирусных инфекций, которые мы пока не умеем лечить. Например, генитальный герпес или папилломавирусная инфекция — это очень опасно. «Простуда» с губ легко спускается и вниз — это раньше вирус первого типа поражал только лицо, а второго — только гениталии. Но сексуальные отношения очень же разнообразны, и герпетические высыпания на носу или губах могут способствовать заражению половых органов партнера. При вирусных инфекциях большое значение имеет состояние иммунной системы, потому что лечение не гарантирует, что вирус полностью исчезнет из организма.

Папилломавирусная инфекция, также передаваемая почти исключительно при половых контактах, может вызываться онкогенными типами вируса и приводить к развитию онкологических заболеваний органов половой системы, причем чаще у женщин. И опять вспомню про подростков. Вот они думают, что они уже большие, могут испытывать удовольствие от секса, значит, они по-настоящему созрели для этого. Но у юной девушки до полного ее формирования на шейке матки может иметься естественная эрозия, и если на нее попадает вирус или инфекция, то она может потерять возможность стать матерью. А если это онковирус, то рак просто стучится в двери. Может, мамам для наглядности такой пример приводить: если на травмированную кожу капнуть уксусом, хорошо будет? Более взрослая женщина, если она следила за своим здоровьем, имеет внутренние резервы, чтобы справиться с тем же раком. Он или не проявится, или это может случиться через значительный промежуток времени.

— Вера Ивановна, а то, что сифилис не является теперь показанием к прерыванию беременности, — это к лучшему?

— Сейчас, если человек получил полноценное лечение по поводу сифилиса, то в большинстве случаев медицинских противопоказаний для рождения ребенка нет. Раньше наличие сифилиса у беременной значило стопроцентное прерывание беременности. Многие и сейчас это делают, боясь, что ребенок родится с сифилисом. Поверьте, это необязательно, хотя точно может сказать только ваш врач. Хуже, когда сифилис появляется во время беременности. Вот я всегда поражаюсь мужчинам, их безответственности. Я понимаю, у них есть сексуальные устремления, а тут жена беременная. Ну зачем «на стороне» не предохраняться, а потом еще и к жене приходить?! Слышали бы вы, как кричат младенцы, когда у них берут кровь на сифилис, — если из вены на руке не получается, то из вен на голове. Ну погулял ты, так используй презерватив дома! Пожалей своего ребенка!

— Ну, конечно, жена сразу же обо всем догадается!

— Знаете, я бы советовала всем беременным женщинам, даже если они уверены в супругах своих, использовать презерватив во время секса. Ну мало ли — кто-то из партнеров плохо соблюдал гигиену, зачем лишние бактерии заносить? Или у мужчины есть свои инфекции — банальные, но в данной ситуации лишние.

— Какое заболевание у нас сейчас лидирует?

— Самая распространенная из ИППП — это урогенитальный хламидиоз. Правда, я думаю, у нас завышенные данные по нему, потому что лабораторная диагностика у нас в стране оставляет желать лучшего. Но самое страшное — отсутствие внутреннего и внешнего контроля качества работы, особенно частных структур.

На сегодняшний день лицензию на частную врачебную деятельность можно получить, имея стол и стул. Дальше все, что с вами станут делать, никто не будет знать, кроме этого врача. Это дело его совести. У меня был пациент из южных наших республик, который мне как-то сказал: «Ой, а что это у вас так долго анализы делают — несколько дней? У нас быстрее — врач взял мои мазки, посмотрел через это стеклышко на свет и сразу же сказал: «Ой, какие у вас жирные трихомонады!»

Раньше наш институт обладал правом устраивать контрольные проверки — мы ездили по периферийным лабораториям и оценивали их. Например, в одном из регионов одна пациентка лет 50 подала в суд на наших коллег — они нашли у нее гонорею, и из-за этого у нее распалась семья. Суд прислал нам ее анализы на экспертизу. И гонококка на самом деле не было. Даже в хорошем учреждении это возможно. Почему? Недостаток опыта, может быть. Может быть, врач ошибся неумышленно…

— В суд можно подать…

— Даже если пациент подаст в суд на врача за неправильное лечение, суду будет очень трудно вынести решение, потому что не разработаны критерии, по которым определяют качество таких работ. В прошлом году Минздравом РФ были утверждены два протокола лечения венерических больных, и то только на сифилис и гонорею. И они уже нуждаются в доработке. Это пока единственные документы, которые хоть как-то регламентируют действия врача в отношении больного и защищают врача от необоснованных претензий. Так что, хотите быть здоровым, идите к венерологу — только он должен лечить венерические заболевания, а не участковый терапевт и не ваш друг-патологоанатом.

— Каков шанс, выйдя на улицу, встретить человека, больного венерической инфекцией?

— Больных урогенитальной трихомониазой — в среднем 250-300 человек на 100 тысяч, сифилиса — около 100 на 100 тысяч. Но, если это дискотека, или это бар, или это курорт, каким-то волшебным образом концентрация больных людей повышается в сотни раз именно в таких местах. Там, где есть алкоголь, наркотики и раскрепощение, сифилис и другие болезни встретить легче.

www.tribuna.ru