Десять пациентов из Беслана, прибывших в четверг в Москву самолетом Минобороны, принял ГНЦ имени Сербского. Врачи говорят, что каждый из этих людей, переживших захват школы, находился на грани самоубийства. Одну из заложниц спасти не удалось: вернувшись домой из захваченной школы, она покончила с собой. Как утверждают психиатры, еще 132 жертвы теракта нуждаются в срочной госпитализации, сообщает в пятницу «Коммерсант».

Сразу после теракта в Беслан вместе со специалистами Центра медицины катастроф вылетели десять ведущих сотрудников Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского. Именно они оказывали первую психологическую помощь выжившим после штурма школы в Беслане.

«Наши специалисты разрываются на два фронта: одни работают в больницах, другие — на похоронных процессиях и кладбищах, — говорит директор института Татьяна Дмитриева. — Но одну жизнь мы уже упустили — после опознания своего ребенка одна из женщин покончила жизнь самоубийством». Психиатры всерьез опасаются целой серии подобных случаев.

«Для массовых суицидов еще не пришло время, — уверен главный психотерапевт Минздрава Борис Казаковцев. — Обычно волна самоубийств начинается спустя месяц-два после разрешения чрезвычайной ситуации».

Московские психотерапевты и психиатры, работающие в Беслане, выяснили, что 142 человека нуждаются в срочной госпитализации в психиатрические стационары.

Их поселили в четырехэтажном флигеле на территории института имени Сербского. Одна комната получилась «мальчишеской» — в ней живут пять мальчиков от 8 до 16 лет. Другую комнату врачи называют «семейной»: в ней 16-летняя девочка и ее мама (она оказалась в состоянии сильнейшего стресса, ожидая за оцеплением свою дочь).

В последней — три женщины: матери привезенных детей и учительница, побывавшая в числе заложников в бесланской школе. Психотерапевты института завалили флигель игрушками, постерами и книжками. Здесь есть даже небольшая кухня, и при желании пострадавшие из Беслана могут сами готовить себе еду (могут даже сами себе стирать: ночью одна из московских фирм привезла во флигель стиральную машину, гладильную доску и утюг).

Первым делом пациентов обследовали. Диагнозы у всех одинаковые: «острая стрессовая реакция» и «реактивная депрессия разной степени тяжести». Наибольшее опасение врачей вызывает состояние молодой учительницы по имени Анжела.

У Анжелы несколько лет назад погиб единственный ребенок. Увидев смерть десятков детей своими глазами, Анжела испытала сильнейший стресс, и, как говорят специалисты, прежняя депрессия вернулась в десятикратном размере. Ситуация осложняется тем, что у пострадавшей остается осколок под кожей черепа и ей предстоит небольшая хирургическая операция.

12-летнего Сослана привезли в Москву с симптомами аутизма. Несколько дней подряд мальчик не разговаривал, смотрел на всех стеклянным взглядом и постоянно раскачивался на стуле. Сегодня он впервые за все время после теракта не кричал во сне, а утром попросился на улицу. Но больше всего врачей радует состояние восьмилетнего Азамата. После первых же консультаций с психотерапевтом он стал интересоваться, когда же его наконец отвезут в московский цирк. Он очень хочет посмотреть на клоунов.

«На всех пациентов подействовал положительный шок от переезда в Москву, — объяснила директор института Татьяна Дмитриева. — Но пока мы не можем предположить, какая реакция будет после того, как спадет первая эйфория от смены обстановки». Первым делом психиатры намерены снять состояние страха, в котором пребывают пациенты из Беслана.

«Мы боимся, боимся боевиков, — призналась одна из матерей пострадавших детей. — Мы видели, как они убегали. Их было несколько человек, и теперь они могут к нам вернуться».

Среди бывших заложников «Норд-Оста» и их родственников также были попытки самоубийства

В частности, удалось спасти одного из бывших заложников «Норд-Оста», который пытался покончить с собой. К счастью, эта попытка не привела к смертельному исходу.

После захвата заложников в ДК на Дубровке Центр психиатрии имени Сербского работал в усиленном режиме. По телефону «горячей линии» звонили родственники заложников, которые делились с психиатрами своими переживаниями.

Сами заложники звонили редко. Хотя пережитый стресс подчас сказывался в самых крайних формах: среди бывших заложников уже было несколько попыток самоубийства.

Во время самого происшествия, как сообщила заведующая отделением психиатрической помощи Галина Тюменкова, количество звонков по сравнению с текущей работой резко увеличилось. Звонили в основном телезрители, сильно волновавшиеся за жизнь находившихся в зале людей. Жаловались в основном на бессонницу, на появившееся чувство страха, на внутреннее напряжение. 26 октября, после освобождения заложников, в службе был целый шквал звонков. Звонили родственники, знакомые, друзья в поисках пропавших заложников.

«Есть несколько этапов формирования стрессовых ситуаций, — говорит заведующая отделением психиатрической помощи Галина Тюменкова. — Первый этап — отрицание. То есть люди, пережившие то, что произошло, просто не верят, что это могло с ними произойти. Люди становятся очень замкнутыми. Это состояние на втором этапе сменяется гиперактивностью и агрессией. Последний этап — депрессивное состояние».

В первые несколько дней после теракта все еще продолжался этап отрицания, поэтому экс-заложники обращались к психологам нечасто. В большинстве случаев приходили их родственники. Они жаловались на отсутствие сна, появление страха и чувства вины за то, что их близкие оказались в заложниках, потому что они уделяли им мало внимания.

«Оказавшись в экстремальной ситуации, люди ведут себя по-разному, — рассказывает сотрудница психиатрического отделения Татьяна Кошелева. -Например, одна из заложниц, заметив, что кому-то в зале становилось плохо, садилась рядом и пыталась как-нибудь помочь этому человеку. Тем самым она не только помогала другим, но и отвлекала себя от происходящего вокруг. Другой заложнице, уже после освобождения, до слез стало жалко погибших террористов, потому что они обходились с ней очень хорошо, а с двумя женщинами-камикадзе она даже подружилась. Такое поведение заложников, когда они проникаются симпатией к террористам, психологи называют «стокгольмским синдромом».

www.newsru.com

*