В Беслане вчера до вечера продолжался подсчет жертв трагической развязки драмы с захватом заложников в городской школе №1. Ясно одно — теракта с такими страшными последствиями в России еще не было.

Мартиролог

В течение дня число погибших увеличивалось почти ежечасно: с утра говорили о 320 погибших, к вечеру уже о 353. Причем никто не решался сказать, когда эта страшная калькуляция завершится. Во-первых, разные представители власти — из оперативного штаба, МВД Северной Осетии, правительства республики, мэрии самого Беслана — приводили отличные друг от друга данные. Во-вторых, вплоть до вечера воскресенья морги и больницы Беслана продолжали осаждать родственники тех, кто был в здании школы 1 сентября, но чьих имен не оказалось ни в списках погибших, ни в списках раненых. По предварительным данным, таких пропавших без вести вчера оставалось около 160.

Из погибших вчера удалось опознать только половину — около 180 человек. Кроме того, не было точных данных и о нескольких десятках пострадавших — тяжелораненых и детях, находившихся в состоянии тяжелого шока, их в суматохе первых часов после трагической развязки развозили по разным больницам без всякой регистрации. Однако и при этом медики и спасатели, побывавшие в здании школы вечером в пятницу, к любым «точным» цифрам относились вчера без доверия. Многие из них, судя по увиденному кошмару, не исключали, что окончательные данные погибших в школе №1 могут превысить и 400, и даже 500 человек.

О пострадавших власти Северной Осетии вчера говорили более определенно — всего после трагедии через руки медиков прошли 850 человек, из которых 435 вчера оставались в больницах. Хотя и эти цифры считались предварительными и требующими уточнения. Впрочем, очевидно, что окончательные официальные данные на этот счет будут иметь какое-либо принципиальное значение уже только для следователей и органов соцобеспечения. За три последних дня небольшой городок Беслан, о существовании которого и в России большинство населения не знало, и так вошел в современную мировую историю как самый страшный и бесчеловечный символ террора.

В самом Беслане происшедшее меряют другими масштабами. Кроме представителей оперативного штаба и непосредственных руководителей республики (и то только при общении с журналистами) в городе никто не говорит ни о числе погибших и раненых, ни о значении последних событий для страны и уж, тем более, мирового сообщества. Все население Беслана — чуть более 30 тыс. человек, и по кавказскому обыкновению так или иначе здесь абсолютно все друг друга знают или как минимум могут найти общих знакомых и родственников. Значит, у каждого есть кто-то близкий, кто был 1 сентября в школе №1.

«Скажут, что это сделали эскимосы»

И в субботу, и в воскресенье по улицам Беслана невозможно было пройти, даже издалека обходя больницу, морг и мэрию, у которых дежурят родственники еще не опознанных жертв трагедии, не услышав человеческих рыданий. Иногда — когда плач раздается сразу с нескольких сторон — кажется, что плачет весь город. По всему городу из-за стоящих почти на каждом углу патрулей машины почти не ездят. Дежурящие на улицах милиционеры и военные мрачны и недружелюбны, проверяя документы, внимательно вчитываются в каждую строчку, придирчиво изучают фотографии проверяемых. Половина магазинов, кафе и прочих общественных заведений закрыта, а те, у которых двери все же открыты, фактически не работают. Прилавки пусты, сотрудники мрачно молчат или вполголоса разговаривают между собой.

Хотя, если вдруг заходит разговор с посторонними, эмоций и своих взглядов на происшедшее люди не скрывают и не изменяют даже традиционному кавказскому гостеприимству. С Аланом, примерно 40-летним жителем Беслана, корреспондент «Времени новостей» случайно разговорился на улице у городского рынка, спросив, где поблизости можно найти хоть какое-то действующее заведение общепита. Вместо ответа Алан сразу пригласил пообедать к себе домой, поставив только условие не называть фамилию и место его работы: «У меня там сосед погиб. В этой школе военруком работал, Александром Михайловым звали. А его дочь там учительницей начальных классов была, ее в ногу ранили, прооперировали. Жива, слава богу, осталась. Знаешь, я уверен, кто это сделал. А еще уверен, что это не скажут, скажут, что это арабы, китайцы, хоть эскимосы. Почему? А вот помнишь взрыв на рынке во Владикавказе? Выяснили ведь тогда, что это ингуши, поймали их, они сидят. Но людям сообщили, что это осетины сами и сделали, — знаешь зачем? Чтобы межнациональной розни не допустить — как будто она именно от этого возникнет. Единственный способ жить с ними в мире — это не встречаться с ними вообще. И вступиться за нас некому. Хотя теперь, наверное, многие поймут, что надо делать, — вот только высохнут слезы».

«Договорись о маленьких гробах. Их много надо»

Заместителя мэра Беслана Георгия Гагацева корреспондент «Времени новостей» в субботу днем застал мечущимся у здания горадминистрации, в которую какие-то военные его упорно не хотели пускать: «У меня даже ключей от моего кабинета нет. Понятное дело — там сейчас Шойгу, ФСБ». Через полчаса переговоров с милиционерами и военными вице-мэр все-таки добрался до рабочего места. Но как только сел за стол, общаться с журналистами ему опять не пришлось. В кабинет забежал мужчина в пиджаке: «Заканчивай бумажки писать, у меня к тебе дело. Тут надо гробы организовать. Как можно больше. Только ты проследи, чтобы они все были одинакового качества, а то родственники нас живьем съедят. И вот еще что: если можно, договорись о маленьких гробах, понимаешь? Их тоже много надо, сколько сможешь, в общем».

Как можно воевать с детьми?

В бесланской школе №6, находящейся на другом конце города от места трагедии, расположился штаб МЧС и «Центроспаса». На вопрос о количестве погибших в субботу никто ответить там не решился, все сотрудники только отводили глаза. Лишь один из сотрудников местного ГОЧС заговорил, с трудом подбирая слова: «Понимаешь, только за сегодня я видел около ста пятидесяти тел. Там их очень много, и не всех опознаешь — кто-то обугленный, кто-то просто по частям… Некоторые узнают своих родных, домой сразу забирают, так что точную цифру тут сразу и не вычислишь. Я другого не могу понять — как можно воевать с детьми? Воевать могут мужчина с мужчиной, но дети-то при чем?»

На вопрос, кто именно, по его мнению, захватил школу, отвечает не раздумывая: «А как сам думаешь? Ну включи логику, подумай немного. Ну вот приехал к ним Руслан Аушев — и отпустили двадцать шесть человек. Для кого Аушев является авторитетом? Для чеченцев или арабов-наемников? Я тебе попросту скажу: какая-то горстка недочеловеков всех отымела, понимаешь? Сначала нас, осетин, а после нас — весь мир. Обидно и непонятно, как жить с этим, как сделать, чтобы этого не повторилось. Гибнут дети, два человека из «Центроспаса» погибли, один наш, пожарный инспектор, которого я хорошо знал, — кому это надо? Кому от этих смертей стало лучше? И вообще, выставили тройное оцепление вокруг школы, а кто в него входил? Солдаты-срочники, пацаны по 18 лет? Когда боевики из школы повалили, некоторые из них не выдержали, разбегаться стали, спецназ не готов совершенно оказался. Кого винить — непонятно, как всегда. И еще обидно — как их все боятся! Тут один старик ходил, плакал, у него одного сына убили в 91-м, другого в 92-м году, только внуки остались. Так вот он сказал, что когда будут фотографии боевиков показывать, чтобы жители их, если вдруг кто знал, опознали — никто не признается. Потому что за семью страшно, вырежут под корень».

«На руке у него мусульманские четки, и к ним еще крест православный прицеплен»

Вскоре подъезжает группа спасателей, разбиравших завалы в спортзале с утра. Почти никто не разговаривает — коротко и сухо сообщают, что расчистили большую часть пола, из подвала вроде слышались стоны, но там никого не нашли. Один из бойцов, затягиваясь сигаретой, говорит: «Нашли этих беглецов переодетых. Всех. Так что, кроме троих задержанных, живых больше нет — так военные говорят. А одного местные сами до смерти забили». На вопрос, как местные жители вычислили, что именно этот человек — боевик, боец разъясняет: «Ты пойми, это для тебя все кавказцы на одно лицо. В сотню осетин замешай одного чеченца или ингуша — я его моментально среди прочих увижу. А тут вообще все видно было — он даже бороду ножницами состриг криво, спешил, видать, под машину забился, его тащит оттуда народ, а на руке у него мусульманские четки, и к ним еще крест православный прицеплен. Ничего, узнали».

«Я на себя какую-то фанеру натянула сверху и стала Христу молиться, чтобы он меня спас»

Фатима АЛИКОВА, 27 лет, фотокорреспондент районной газеты «Жизнь Правобережья», находившаяся в захваченной террористами школе №1 города Беслан:

— Я пошла туда снимать репортаж о 1 сентября. Когда все началось, я даже не поняла, что это — какие-то люди начали кричать и стрелять в воздух. Я испугалась и побежала на второй этаж, забилась в какую-то комнату без окон, но меня там нашли и заставили спуститься на первый этаж, в спортзал. Там всех, кто был, обыскали, в первую очередь искали мобильные телефоны. Они так и сказали, что того, кто спрячет мобильный, убьют, и еще 20 человек рядом сидящих убьют. Мужчин вывели в соседнее помещение и избили, некоторых застрелили.

Нас усадили на пол, места было мало, дышать нечем. Потом, правда, окна наверху разбили, чуть полегче стало. Воду давали только в первый день и только детям, по два-три глотка, а нам так — на лицо брызнут, и следили, чтобы мы ее не пили. Тем, кто просил пить, говорили, что вода отравлена, потом принесли пустые полуторалитровые бутылки. Мы сначала обрадовались, а потом они сказали, что это для маленьких детей, чтобы они в туалет часто не ходили. А потом говорят, если пить хотите, мочу свою пейте, многие так и делали. Пить хотелось все время, а вот есть — совсем нет.

Сильнее всего запомнился гул. Понимаете, почти никто не разговаривал, это матери детей от жары обмахивали бумагой, у многих просто ступор какой-то был. Я еще удивлялась, что дети почти не плакали, хотя у некоторых от жары галлюцинации начинались, пена изо рта шла. Один мальчик все меня успокаивал — не бойся, говорит, нас спасут, — а ему самому лет одиннадцать. Когда к нам приходили на переговоры, к нам никого не пускали, разговаривали за большим сейфом, как за ширмой. Мы поняли тогда, что к нам кто-то пришел, только потому, что они камеру приготовили для съемки. Они и нас снимали иногда, но не часто. Говорили, что Дзасохов и вообще все на нас плюнули, что по радио говорят, что нас тут всего 350 человек, и никто к нам на помощь не придет. А когда им шум надоедал, говорили, чтобы мы заткнулись и молились Аллаху. А ветерана одного, Заурбека Гутиева, заставили пиджак с наградами за войну наизнанку одеть, ударили, а ему уже 82 года.

Там, в спортзале, с потолка настоящие гирлянды из мин свисали, а еще в зале их лежало штук 10—15, каждая с кирпич размером. Мы на них смотреть не могли, так страшно было. А про взрыв я точно не скажу, почему он произошел, — какой-то шум был, а потом сразу взрыв. Одно могу сказать: штурм до взрыва не начинался.

Я лежала на подоконнике, и меня взрывной волной во двор выкинуло из окна, я даже сначала не поняла, что случилось. Пока я там сидела, много раз думала: если вдруг окажусь на улице, обязательно побегу. Если только силы будут. Как про это вспомнила — силы сразу появились, вскочила и побежала. Мне, наверное, повезло, что я выпала к гаражам, а не с той стороны, откуда штурм начался. Я даже не помню, стреляли мне вслед или нет, просто побежала к гаражам и упала между ними. И тут стрельба пошла, и в гаражах тоже взрывы начались. Я на себя какую-то фанеру натянула сверху, чтобы меня не видно было, и стала Христу молиться, чтобы он меня спас.

Лежала минут 30, наверное, а потом, когда стихло немного, вскочила и побежала к стене между гаражами — там какая-то железка дыру закрывала — и закричала «Помогите!». Отодвинула ее и увидела много мужчин, а впереди всех — наш прокурор Алан Батагов (прокурор Беслана. — Ред.). Он меня схватил за руки, кто-то еще за ноги взял, и они меня бегом потащили куда-то по улице за угол, потом на носилки переложили и донесли до «скорой».

Мне говорят: ты ранена? А я ответ: попить дайте, а то умру. Я теперь ставлю на ночь около кровати бутылку воды, а то мне снится, что мне пить не дают.

Штурмовать школу начали только через 30 минут после первых взрывов

Стремительное развитие событий вокруг школы №1 стало полной неожиданностью абсолютно для всех — руководителей оперативного штаба, членов входившей в него группы «переговорщиков», поддерживавших контакт с террористами, и бойцов спецподразделений.

По данным «Времени новостей», к моменту вынужденной атаки школы бойцы групп «Альфа» и «Вымпел» — основной ударной силы спецслужб в таких ситуациях — даже не распределили между собой «секторы» ответственности по периметру школы, огневые точки террористов, не рассчитали маршруты подхода к зданию, передвижения внутри и т.д. Все это находилось еще в стадии обсуждения на случай штурма. Однако штурм на тот момент не входил в ближайшие планы оперативного штаба. Поэтому действовать пришлось без согласованной схемы, как обычно бывает в таких случаях.

«Фактически ребята начали штурмовать здание только через 30 минут после первых взрывов, — рассказал нам высокопоставленный представитель ФСБ. — До этого были совсем иные задачи. Надо было спасать детей всеми возможными силами».

Как только из здания начали выбегать заложники, а боевики открыли по ним огонь, бойцы «Альфы» и «Вымпела» бросились к спортзалу и на ходу выискивали места, откуда стреляют террористы. Спецназовцы пытались всеми возможными силами подавить огневые точки бандитов и хоть как-то прикрыть своим огнем спасающихся заложников. Одновременно они и сами выносили на руках раненых и тем самым открывались перед боевиками.

Когда один из бойцов нес двух девочек, пуля снайпера попала ему прямо в шею. Действия «Альфы» и «Вымпела» осложнялись еще и тем, что боевики имели достаточно времени, чтобы освоиться и выбрать наиболее удобные точки для стрельбы. По некоторым данным, террористы к моменту начала боя также получили огневую поддержку из соседнего здания. Причем там снайперы, по версии оперативников, засели задолго до того, как в спортзале раздался взрыв.

«Я уверен, что у террористов, захвативших школу, заранее была подготовлена «группа поддержки», — сказал нам вчера один из высокопоставленных офицеров ФСБ. — Во-первых, это вообще их обычная тактика, они всегда оставляют резерв на случай отхода. Во-вторых, об этом однозначно говорит то, что из школы некоторым боевикам удалось прорваться и огнем их кто-то поддерживал со стороны».

«Только минут через 30 после начала спасения заложников ребята предприняли первую по-настоящему серьезную атаку здания, — продолжил наш собеседник, — и смогли проникнуть внутрь школы. Но вскоре в спортзале прогремел новый взрыв, от которого опять погибли спецназовцы».

Официально до вчерашнего вечера представители ФСБ не называли потери среди сотрудников Центра специального назначения ФСБ (в который входят группы «Альфа» и «Вымпел»). Однако неофициально сотрудники «Альфы» еще в субботу подтвердили, что события в Беслане уже могут считаться самыми трагическими в истории их подразделения. По информации «Времени новостей», при штурме здания школы и спасении заложников погибли три бойца «Альфы» и семь бойцов «Вымпела». Ранения, по разным данным, получили от 26 до 31 спецназовца. За всю историю существования Центра специального назначения ФСБ это беспрецедентные потери. Самим же бойцам «Альфы» и «Вымпела», несмотря на это, в длившемся до девяти часов вечера пятницы боя в школе №1 удалось уничтожить 30 террористов.

«Несмотря на героизм, который проявили ребята, во всей этой истории остается много вопросов, — отметил собеседник «Времени новостей». — Понятно, что такого развития событий никто не ожидал. Но все же в штабе заранее должны были проработать определенный алгоритм действий на случай непредвиденной ситуации. Это наверняка позволило бы избежать таких масштабных потерь. Непонятно и то, почему так близко к школе находилось кольцо оцепления. И вообще, что это было за кольцо, если сквозь него к зданию проходили и ополченцы с оружием, которые только мешали спецназу, и журналисты, и просто зеваки. А потом часть боевиков опять же сумела выйти из этого кольца».

Развязка: как все выглядело со стороны

Утро пятницы никак не предвещало такой трагической развязки. Сначала, еще около трех часов ночи, перед родственниками заложников в зале Дома культуры выступил доктор Леонид Рошаль, сообщивший, что постоянно находится в контакте с террористами. Именно он, кстати, впервые озвучил реальные масштабы ЧП — что в захваченной школе находится не 354 заложника, как официально объявлял штаб, а более тысячи.

Президент Северной Осетии Александр Дзасохов, в свою очередь, пообещал, что штурма не будет ни при каких обстоятельствах, а боевики рано или поздно устанут, потребуют автобусы и их переправят в любое требуемое место. В штабе, похоже, действительно в тот момент и не помышляли о силовой операции, рассчитывая по крайне мере еще какое-то время вести переговоры.

По неофициальной информации, различные варианты штурма подразделения спецназа хотя и разрабатывали, но в тот момент только теоретически. Тем более, в Беслане ждали советника президента России Асламбека Аслаханова, с которым террористы согласились встретиться. Да и сами боевики неожиданно пошли на уступки — разрешили забрать из-под окон здания трупы убитых ранее заложников.

Для этого к школе около 13.00 отправились четверо сотрудников МЧС. Именно в этот момент — когда спасатели заехали на автомашине во двор школы — внутри неожиданно раздалось два мощных взрыва, а следом загрохотали автоматы. Многие вначале даже не поняли, что происходит, решив, будто это боевики в очередной раз развлекаются (они периодически стреляли из гранатометов и автоматов).

Что произошла трагедия, стало понятно, когда с территории школы — со стороны внутреннего двора, на который выходят окна спортзала, начали выбегать первые дети — в одном белье, все в крови. Тут же к зданию ринулись бойцы спецназа и местные жители-ополченцы, которые — с охотничьими карабинами и ружьями, с белыми повязками на рукавах (чтобы их не перепутали с боевиками) — с первого же дня дежурили вокруг школы. Прогонять их руководители операции изначально и не пытались, опасаясь еще более накалить обстановку.

В результате в первые минут 30 казалось, что творится полная неразбериха и хаос. По школе — из-за укрытий, деревьев и просто с колен — стреляли люди в бронежилетах и в касках вперемешку с ополченцами. В ответ с крыши и из окон второго этажа здания их поливали огнем боевики. Все это время из школы на улицу продолжали выбегать сотни окровавленных детей и взрослых. Под непрерывный треск автоматов и разрывы гранат к школьному двору навстречу им сразу побежали спасатели, пожарные и просто местные жители, пробравшиеся за оцепление, помогать доставать из окон обезумевших детей, нести раненых и уводить тех, кто сам не понимал, куда бежать. Не хватало ни носилок, ни врачей, ни «скорых».

Еще с момента захвата дежурившие у школы родственники заложников сами мобилизовали все оказавшиеся поблизости частные машины. Усадив по несколько раненых (так, что у некоторых машин не закрывались двери и багажники), водители на огромной скорости проносились по окрестным улицам. Тем, у кого травмы были не тяжелыми, врачи прямо на улице оказывали помощь и оставляли сидеть на носилках. Тяжелораненых стразу отправляли в операционные. Освободившиеся пленники первым делом бросались к располагавшимся неподалеку от школы нескольким бэтээрам, где были сложены бутылки с водой, и жадно пили.

Тем временем автоматные очереди и взрывы стали раздаваться уже не только у школы, но и в соседних кварталах. Как, почему — никто понять не мог, но несколько групп боевиков, как оказалось, смогли вырваться из кольца оцепления.

Через 40 минут после начала перестрелки в спортзале, где и держали большую часть заложников, раздался еще один оглушительный взрыв. Почти сразу над школой появились густые клубы дыма, показались языки пламени. К зданию сразу пронеслась пожарная машина. После этого поток уцелевших и раненых заложников со стороны начал редеть практически по минутам.

Люди все это время не уходили с улиц города, а наоборот, старались поближе пройти к зданию школы, чтобы помочь заложникам, а заодно и отыскать среди раненых родственников. Большая толпа образовалась и у здания больницы. Тысячи людей вглядывались в лица пострадавших, которых выносили из автомобилей. Искали своих близких, спрашивая у встречных, не видели они их детей.

Непрерывная сутолока — под неутихающие рыдания, крики, сигналы проносящихся во всех направлениях автомобилей, вой сирен машин пожарных и «скорой» — продолжалась в радиусе километра вокруг школы вплоть до наступления темноты. Все это время над городом раздавалась частая автоматная пальба, грохот разрывов, причем стрельба постоянно перекидывалась по разным концам города. Кто, где, зачем и почему стрелял — никто не знал и не понимал. Когда звуки раздавались слишком близко, люди просто разбегались, прячась за деревья и дома, перемещаясь на другие улицы.

Особенно ожесточенные бои шли в самом здании школы и в расположенном неподалеку пятиэтажном жилом доме. По ним даже несколько залпов произвели танки. В основном с террористами вел перестрелку спецназ ФСБ, ополченцы же проверяли дворы и выискивали на улицах подозрительных людей. Под горячую руку попал иностранный журналист, принятый местными жителями за боевика. Отбить его смогли только милиционеры. То утихая, то разгораясь, интенсивная стрельба продолжалась в Беслане вплоть до 17.30, последние же выстрелы стихли только к пяти утра.

Первые официальные объяснения происходящего в школе от руководителей оперативного штаба по освобождению заложников последовали только около 17.00. Начальник УФСБ Северной Осетии Валерий Андреев в нескольких коротких выступлениях отметил, что стрельба началась неожиданно и спонтанно и по инициативе именно боевиков: «Каких-либо силовых акций нами не планировалось. Мы предполагали проведение дальнейших переговоров по мирному освобождению заложников».

Около семи часов вечера г-н Андреев объявил, что из здания школы спасено 400 заложников, уничтожено 20 боевиков, девять из которых арабы и один африканец. «К сожалению, есть жертвы среди заложников. Пока опознано среди них 60 человек. Продолжается бой в районе школы с оставшимися там бандитами, которые продолжают удерживать часть заложников. Среди сотрудников спецподразделений есть жертвы», — подвел итог г-н Андреев положению дел на то время.

Около восьми часов вечера советник президента Асламбек Аслаханов объявил, что число жертв трагедии в школе №1 может быть «более 150».

Кровавый интернационал

Откуда взялась и приехала в Беслан группа боевиков и вообще сколько их было, до сих пор достоверно неизвестно. Однако, по данным «Времени новостей», исходной точкой этого рейда для террористов мог быть Малгобекский район Ингушетии, граничащий с Северной Осетией и Чечней.

По крайне мере весь вчерашний день в местных селах милиционеры проводили масштабные мероприятия под руководством одного из заместителей министра внутренних дел Ингушетии. Правда, в самом МВД республики нас заверили, что это были «обычные, плановые профилактические мероприятия по проверке паспортного режима».

По предварительным данным, передвигались террористы на двух грузовиках ГАЗ-66 с тентами — в одном были оружие и взрывчатка, в другом сами боевики. Впервые их появление было отмечено около восьми утра 1 сентября — за час до нападения на школу — между Малгобеком и селом Хурикау Моздокского района Северной Осетии, у границы двух республик. Там бандиты остановили машину участкового Руслана Гуражева и, отобрав у него оружие и документы, бросили в кузов грузовика.

В первую очередь боевиков интересовало служебное удостоверение участкового, которое помогло бы им в случае проверки сотрудниками ГИБДД. В самом Хурикау террористы сняли с одного попавшихся на дороге «Москвичей» осетинские номера и переставили на свою машину. Дальше грузовики двинулись прямо к школе Беслана.

По нашим данным, все свое вооружение боевики достали из второго ГАЗ-66, который после этого уехал. Согласно другой информации, основная часть арсенала была спрятана в подвале школы заранее — когда боевики под видом рабочих вели там ремонт этим летом. Что примечательно, участковому Гуражеву в момент нападения на школу удалось сбежать. Сам он говорит, что это чистая случайность, но спецслужбы уже задержали его по подозрению в пособничестве террористам.

Большую часть заложников бандиты согнали в спортзал, на баскетбольных корзинах которого были закреплены две мощные бомбы, соединенные специальным тросом, на котором висел еще ряд более мелких взрывных устройств. Все они были соединены друг с другом, а пульт управления находился на полу. У пульта, сменяя друг друга, дежурил кто-то из боевиков.

Женщин с маленькими детьми посадили в столовую. В первую очередь террористы решили избавиться от всех мужчин, которые, как они подозревали, могли оказать боевикам сопротивление. В результате 1 и 2 сентября террористы отвели в один из кабинетов на втором этаже 20 человек, которых расстреляли, а тела сбросили в окно.

Уже 1 сентября, по информации «Времени новостей», в школе произошло и первое серьезное ЧП. Две шахидки зашли в столовую, где ввели себе какие-то препараты. После этого они отправились в спортзал, и тут на одной из смертниц сработала бомба. «К счастью, она находилась далеко от всех заложников, а бомба была довольно компактной, поэтому никто кроме самой террористки тогда не погиб», — сообщили в МВД Северной Осетии.

Что случилось в спортзале 3 сентября, вчера еще выяснялось. По предварительным данным, когда боевики стали поправлять одну из небольших бомб, отклеился крепивший ее скотч, адская машинка упала на пол и сработала. Взрыв был не очень сильным, но от него сдетонировала мощная бомба, закрепленная на баскетбольном кольце. После этого в здании обрушились части стены и потолок. В образовавшиеся проемы, а также окна бросились заложники. Не понимая, что происходит внизу, боевики, находившиеся на втором этаже школы и крыше, решили, что начался штурм и открыли вслед убегающим пленникам огонь.

Тут, похоже, между террористами и произошел раскол. Те, кто хотел выжить, переоделись в спортивные костюмы и гражданскую одежду и бросились из школы в толпе заложников. Другие же боевики заняли оборону внутри здания. Особенно хорошо были оборудованы позиции в подвале школы и примыкающей к ней пристройке, где в мирное время находилась лаборатория.

Сколько всего было боевиков, сколько убито и задержано, пока с точностью сказать нельзя. Эти цифры постоянно менялись в заявлениях представителей спецслужб. Вначале говорилось о трех арестованных. Однако пока наверняка можно сказать только об одном — 24-летнем Нурпаше Кулаеве, который на допросах клялся, что его заставили пойти на захват школы и он ни в кого не стрелял. Понятно, следователи таким словам не верят. Что касается убитых, то сейчас известно об обнаружении 30 трупов боевиков, представлявших настоящий интернационал — чеченцы, ингуши, казахи, славяне, девять арабов и даже один негр.

Часть боевиков уже опознана. В частности, были установлены личности неких Ханпаши Кулаева, Аслана Мержоева, Майрбека Шибиханова, Магомеда Аушева и некоего Умарова (но не Доку Умарова, известного полевого командира, который, как подозревают в спецслужбах, и организовал нападение на школу).

Самой примечательной личностью из всех опознанных является Анатолий Ходов по кличке Абдулла. Он родился на Украине, а прописан был в селе Эльхотово Северной Осетии. Еще в конце 90-х годов Ходов закончил медресе в Черкесске, потом примкнул к ваххабитам и уехал в Чечню. Вначале он был простым кашеваром в отряде Руслана Гелаева, а потом стал сам организовывать крупные теракты. В частности, его подозревают в участии в подрыве 1 февраля 2004 года курсантов военного училища во Владикавказе, а также в закладке бомбы 29 мая 2004 года под железнодорожным полотном в Северной Осетии, на которой взорвался поезд Москва—Владикавказ. Ходов, возможно, участвовал и в нападении на Ингушетию 22 июня 2004 года.

***

Невосполнимые потери

Сведения о числе погибших и раненых в Беслане вчера менялись буквально каждый час. По официальным данным оперативного штаба, всего в заложниках у террористов в школе №1, как теперь выяснилось, изначально оказались 1181 человек, в том числе около 800 детей.

На вечер субботы в оперативном штабе числилось 448 раненых, включая 248 детей. Представители прокуратуры Северной Осетии сообщили о 323 погибших, 270 из которых удалось опознать.

Уже в воскресенье с утра начальник информационно-аналитического управления при президенте Северной Осетии Лев Дзугаев дал другие данные — общее число погибших в школе составляет 332 человека, из них 159 — дети. Говорилось, что в больницах скончались еще 12 человек: семь — в субботу, 4 сентября, и пятеро — в ночь на воскресенье. Опознание тел погибших продолжается до сих пор.

С утра воскресенья из Беслана во Владикавказ отправился автобус с родственниками тех заложников, которых не оказалось в списке ни погибших, ни раненых. Людям предстояло выяснить судьбу близких. В бюро судебно-медицинской экспертизы Владикавказа нам сообщили, что у них находились 324 тела, личности 207 из которых уже установлены.

Одновременно и в здании Дома культуры, который стал своеобразным штабом для родственников заложников, вчера до вечера составляли списки пропавших без вести. Родители приносили фотографии своих пропавших детей. Там вчера вечером сказали, что неизвестной оставалась судьба 191 человека. Среди них семь учителей школы №1.

По данным бесланского городского отдела образования, в момент нападения на линейке и в здании школы всего находилось 59 преподавателей. Все они оказались в руках террористов. Пока известно, что 8 учителей погибли, 44 найдены среди раненых.

В районной больнице самого Беслана вчера оставался 41 пострадавший, в том числе 10 школьников. Среди них, по некоторым данным, двое детей председателя парламента Северной Осетии Таймураза Мансурова — дочь-восьмиклассница и сын-шестиклассник. Во время боя девочка получила ранения в бедро и грудь, мальчика ранило в ногу.

В больницах Владикавказа вчера в общей сложности находилось около 350 человек из числа бывших заложников. Причем из 199 пострадавших, госпитализированных в Республиканскую детскую клиническую больницу, состояние 69 медики оценивали как крайне тяжелое.

К лечению еще 34 тяжелораненых в выходные приступили и медики Москвы и Ростова-на-Дону. 4 сентября самолетом МЧС в столицу были доставлены шестеро ребят. Самому младшему из пострадавших от рук террористов ребенку всего 1 год и 8 месяцев. Азамат Мукоголов получил огнестрельное ранение в живот, потерял много крови. В субботу малышу сделали операцию. А уже вчера днем из Беслана в Москву были перевезены еще 17 раненых. Все они также в очень тяжелом состоянии, у большинства черепно-мозговые и минно-взрывные травмы, огнестрельные ранения.

Еще один самолет с ранеными, по словам главного врача госпиталя Всероссийского центра медицины катастроф Валерия Шабанова, возможно, вылетит из Беслана в Москву в четверг, 9 сентября.

Константин ФИЛАТОВ, Беслан, Александр ШВАРЕВ, Татьяна ГРИЦЕНКО, Алексей ГРИШИН

«Время новостей» № 160 06 сентября 2004

"Время новостей"