Город Беслан в эти дни стал такой же горячей точкой, как и Чечня, откуда я уехал за день до захвата заложников в школе. По сути, Беслан и Чечня, сейчас одна общая горячая точка, один общий нерв. Те же БТРы, автоматные очереди, спецназ в камуфляже, плачущие родственники.

Накануне, при обстреле из гранатомета был ранен милиционер — он стоял на том же месте, где только утром был микроавтобус Би-би-си. А уже в пятницу утром граната угодила во двор жилого дома, где накануне мы вели телесъемку.

За оцеплением журналисты со всего мира пытаются собрать хоть какую-то информацию. Власти говорят мало, редко и путано. Фактически, с прессой общаются лишь пресс-секретарь президента Северной Осетии и министр внутренних дел республики. Только осетинское руководство — никого из «федералов».

В отличие от всех представителей остальных СМИ, у государственных информационных каналов есть некий доступ к штабу и высокопоставленным чиновникам. В пятницу утром, государственный телеканал «Россия» пригласил в прямой эфир представителя УФСБ по Северной Осетии, корреспондент и операторы РТР яростно отгоняли всех остальных журналистов, пытающихся хоть таким образом узнать что-нибудь.

Рядом с репортерами — многотысячная толпа родственников, которые журналистов уже ненавидят. По их мнению, все журналисты сообщают неправду. По раздраженной толпе циркулируют слухи один страшней другого, и местные то просят журналистов их подтвердить, то немедленно передать в эфире.

Здесь, за кордоном, где поблизости нет ни одного магазина, за чашкой кофе надо пробираться в предоставленный родственникам ДК. А единственной пищей остаются пока зачастую обрывочные сведения, иногда противоречащие друг другу. Из которых так пока и не складывается четкая картина.

Би-Би-Си