В эти выходные знаменитый альтист и дирижер Юрий Башмет вместе со своей дочерью – пианисткой Ксенией и оркестром «Молодая Россия» завершил большой тур по городам страны. Башмет – один из немногих отечественных звезд классической музыки, который регулярно выступает в российской глубинке. О том, почему его тянет в провинцию, Юрий БАШМЕТ рассказал «Новым Известиям».

– В Европе-то понятно, там, вдали от шума городского, проводятся фестивали классической музыки. А что интересного вы находите в российской провинции?

– Наверное, не скажу ничего неожиданного, но меня туда тянет публика. Там ведь и музыку слушают по-другому. Для небольших городов классика – это открытие, это откровение. Я же для себя открываю не только людей, но и историю. Не так давно побывал в Чувашии, в местечке, где родился и вырос Чапаев – а он был моим кумиром в детстве.

– В Европе вас демонизируют, говорят, что вы похожи на Паганини. Вы же всем рассказываете, как во время концерта на смычок бабочка села, и вы боялись ее спугнуть. Не боитесь казаться сентиментальным?

– Нет. Я ведь действительно сентиментален. Почему же должен этого стыдиться?! Нет ничего плохого в том, чтобы быть открытым этому миру… Поверьте ему, и он ответит вам своими откровениями. Расскажу один небольшой случай. Как-то наш теплоход – а мы плыли на гастроли по Волге – пристал к берегу. На пристани ко мне подошла старушка – она меня узнала и протянула стакан, полный земляники. Я был очень растроган и не знал, как ее отблагодарить. Достал стодолларовую купюру и протянул. Она обиделась: «Не все меряется деньгами». Но ведь она права. Те впечатления и ту благодарность, которые я испытываю от концертов в городах России, тоже не измерить деньгами.

– Кстати, когда вы кладете смычок и берете в руки дирижерскую палочку, вы меняетесь? Вы ведь руководите ансамблем «Солисты Москвы» и оркестром «Молодая Россия». А дирижер по природе своей диктатор…

– Пока я не беру в руку дирижерскую палочку. Просто однажды я испугался, что могу сам себе глаз выколоть, размахивая ею… У всех есть странности. Скажем, дирижер Геннадий Рождественский всегда выступает, только если вокруг его дирижерского подиума есть перила. Говорят, однажды он упал со сцены – то ли на репетиции, то ли на концерте. И с тех пор ему нужна страховка – перила. Мне они тоже необходимы. Если их нет – я скован, не свободен, боюсь двигаться. Вот такие у меня причуды.

– Но наверняка положительных впечатлений и странностей во время концертов больше чем отрицательных – пугающих?

– Не так давно был у меня концерт в Вильнюсе. Я после перестройки там не был, лет, наверное, двенадцать. Нужно было прямо с дороги нестись на концерт. Самолет опоздал, бессонная ночь, небритый, усталый, никакого душа… Приехал, чувствую – нет сил, не смогу сыграть концерт. Короткая репетиция. Быстро бреюсь. Ну, думаю: была не была… Вышел! Абсолютно переполненный зал, люди чуть ли не висят на люстрах. Зал встал и устроил мне овацию. У меня аж ком к горлу подступил. И я вдруг тогда подумал: правильно меня мама заставила учиться классической музыке! В таких минутах кажется смысл всей жизни… Я забыл про усталость, про то, что не спал, про этот душ…

– Разве аншлаг для вас редкость?

– Знаете, ведь многое еще от публики зависит… Кстати, у меня был подобный случай в Милане в консерватории, в зале Верди. Так случилось, что я начал сольный концерт и вдруг почувствовал себя очень плохо. После первой части произведения стал терять сознание, понял – не могу играть. Остановился. Извинился перед публикой и сказал, что мне надо выйти. Там врач померил давление, температуру. Говорит, ничего не понятно, все в норме. Спрашивает: «Вы боитесь?» Страх был бешеный! Причем не понимаю почему – я в этом зале играл раз пятьдесят. Концерт отменили, сказали: маэстро болен. Спустя пару месяцев звонит менеджер: надо отдавать концерт с той же программой. Можете представить мое состояние: тот же концерт, тот же зал, те же люди. Я с собой боролся. Боялся: а вдруг опять?! Вышел на сцену, а они встали и устроили овацию как в Вильнюсе. И все прошло.

– В нынешний тур по России вы взяли с собой дочь Ксению. Как вышло, что именно она продолжает музыкальную династию Башмет, у вас ведь есть еще сын?

– Мы с моей женой, замечательной скрипачкой, с которой мы познакомились в московской консерватории, учились на одном курсе. Когда родилась Ксюша, мы решили, что музыка – дело сложное, нервное, и учить ей детей мы ни за что не будем. Мы ведь были не устроены, – оба не москвичи. И тут как раз так получилось – дали квартиру на Бауманской… Не без помощи добрых людей, а именно нашего проректора консерватории Владимира Частных. Ему ведь стучали, кто с кем гуляет. И ему стукачи сообщили, что я, мол, встречаюсь с Наташей. Его реакция была феноменальной. Он меня вызвал и сказал: если у тебя все это всерьез, то все нормально, а если нет – то имей в виду! Я сказал, что всерьез. А потом Частных выбил нам эту первую квартиру на Бауманской. Она требовала ремонта, а у нас ребенок. Вот мы с Наташей и отправили четырехлетнюю Ксюшу к моей маме во Львов. Бабушка не была музыкантом, но ноты знала… Ксюша вернулась через два месяца и стала нам песни петь и гаммы играть. Тут уж мы с женой сдались. Ну, когда в четыре года ребенок знает ноты – сам Бог велел учить. Потом она поступала в гнесинскую музыкальную школу. Я всю ночь не спал и мучился, что никому так и не позвонил, не попросил. Считал, что ужасно, когда родители пользуются своим авторитетом. Но с другой стороны – ведь свой ребенок, понимаете… А она прошла первым номером благодаря собственным данным. Только потом до меня доходили слухи, вот, мол, Башмет зазнался: даже не позвонил! А с сыном не получилось. Не хватило усидчивости.

– С какой программой вы сейчас выступали?

– Ксения играла концерт Шостаковича. Следующий год – юбилей Шостаковича. А также исполняли Шестую симфонию Чайковского. Это моя давнишняя мечта. Я ведь именно ради нее и начал классической музыкой заниматься всерьез. Для мамы тогда была скрипка, а для меня – гитара и «Битлз». Но вот когда услышал Шестую симфонию, захотел еще раз послушать, потом еще. До сих пор считаю ее самой великой из всего мирового симфонического наследия.

– Юрий Абрамович, сейчас все просто помешаны на Олимпиаде. Наверняка вы тоже болели за наших…

– Знаете, если честно, к сожалению, этим летом не удается поглядеть телевизор. Перелеты и концерты каждый день: Италия, Швейцария, теперь Россия. Наша работа тоже сродни спорту. Мы все время ездили – я, Витя Третьяков, Вова Спиваков, Наташа Гутман. Всегда выезжали и представляли страну. В Париже играешь. У тебя полный зал, успех – победа страны! Плохо сыграешь – не будут приглашать. Главное ведь – не просто «взять вес», важно его удержать. Молодые ведь подрастают. Здесь, знаете, как в спорте – свои хитрости. Каждый раз ты должен быть лучше. Помните, как Жаботинский делал: по сто граммов добавлял вес и поднимал свой рекорд все выше и выше.

МИХАИЛ МАЛЫХИН

Новые Известия 30.08.04

Новые Известия