Житель аварийного дома на Сретенке, 10/3 Сергей Михайлов (имя и фамилия изменены) со дня на день ждет появления судебных приставов — блюстители закона должны принудительно переселить его в Южное Бутово. Сдаваться добровольно он не намерен и планирует объявить акцию протеста. Пока не решил какую. История вроде бы обычная, если бы не «отягчающие» обстоятельства. Михайлов инвалид, ВИЧ-инфицирован, и из Южного Бутова он физически не сможет добираться до клиники, где проходит курс лечения. Два месяца назад, когда «Известия» занялись этой проблемой, префект ЦАО Сергей Байдаков пообещал, что проблема Михайлова будет решена положительно. Но все оказалось не так просто…

«Докажите, что я вас заразил…»

О том, что у него ВИЧ, Сергей узнал случайно. Семь лет назад проходил плановую диспансеризацию и сдал кровь. Когда пришел на следующий день, девушка-регистраторша, узнав фамилию, на секунду замялась: «У вас положительная реакция. Но вы не волнуйтесь. Иногда так бывает. Сдайте повторные анализы».

Первое время казалось, что жизнь остановилась. Как будто кто-то провел пограничную черту. Работа, дом, друзья, родственники — все осталось на той, светлой, стороне. А впереди — НИЧЕГО. И ты один на один с этой пустотой. Когда идешь по улице, кажется, что все про тебя знают и показывают пальцем. Сначала анализируешь — почему именно ты? К группе риска Сергей не относился. Изгоем в обществе не был. Обычный парень, из разряда белых воротничков. Более-менее престижная работа — маркетолог, рекламист. Случайных связей не было, наркотиков в жизни — тоже.

— В СПИД-центре познакомился с девушкой Наташей, — вспоминает Сергей. — Она уверена, что заразилась в кабинете у стоматолога, когда ставила коронки. Потом она к нему даже ходила. Пригрозила, что подаст в суд. А он — вы сначала докажите, что это я вас заразил.

Сейчас Сергей тоже думает, что ВИЧ получил у дантиста. Больше негде. Но узнать, так ли это, невозможно.

— Раньше ВИЧ представляли себе как болезнь отверженных, — продолжает он. — А на самом деле подцепить заразу может любой. А некоторые даже не догадываются, что уже отмечены. В тех же зубных кабинетах — ведь если недобросовестный врач, не всегда стерильность соблюдается. Я поначалу всем говорил, что у меня ВИЧ. Любопытно в этот момент смотреть на лицо человека. Сначала — не доходит. Потом — брезгливая оторопь и непроницаемая маска. Лечить от пустяковых болезней вроде простуды никто не соглашается. К стоматологу тоже не попасть. Лично я хожу на Соколиную Гору. Но знаю, что другие просто не говорят врачам о диагнозе. Да в общем-то стоматологи часто и не спрашивают. И не только стоматологи. Я лежал в одной палате с поваром престижного ресторана. У него ВИЧ. Коллеги об этом не знают. Санкнижку и медобследование он покупает за деньги.

«А это — опекуны. Ждут, когда умрет и освободит квартиру»

Когда Сергей впервые оказался в инфекционной больнице № 2 на Соколиной Горе, которая обслуживает ВИЧ-инфицированных, долго привыкал. Очень много наркоманов. Молодые мальчишки и девчонки. Их бесполезно лечить. Только-только поставят на ноги, а через несколько дней рецидив — принял дозу. Они не пытаются бороться — а это самое важное. Есть отделение для привилегированных «вичей». Причем часто там можно встретить людей, лица которых едва ли не каждый день мелькают на экранах. Сергею запомнилась молодая симпатичная женщина Татьяна. Она ездит аж из Белоруссии. Лечится уже семь лет. Заразилась при переливании крови. С ней постоянно рядом муж. Сам он здоров. С супруги сдувает пылинки. Много одиноких пациентов — к ним никто никогда не приходит: родственников нет, друзья отказались. А однажды на инвалидной коляске привезли дедушку. Говорят — академик. Вместе с ним прибыла целая толпа сопровождающих. Сергей поначалу умилился — надо же, как заботятся. «Кто? — фыркнула медсестра. — Это же опекуны. Ждут, когда умрет и освободит квартиру». Потом он заметил, что в больнице хорошо поставлен сбор информации. Координаты одиноких пациентов поступают нужным людям. Потом к больным приходят с предложением, от которого они не могут отказаться.

Пока Сергей лежал в больнице, его уволили с работы. О своем диагнозе он не сообщал начальству. Но подозревает, что информация все же просочилась. Сейчас Сергей замкнулся. Со старыми друзьями почти не общается. Если знакомится с новыми людьми, то о себе предпочитает не рассказывать. Родственники ничего не знают. В курсе только младший брат. Врачи прогнозируют, что осенью возможно обострение, после которого Сергей навсегда окажется прикованным к постели. Сейчас у него целый букет болячек — туберкулез, саркома Капоши. Пока он инвалид второй группы, готовится «пересдавать» на первую.

«В Бутове я буду заживо погребен»

— Я пытаюсь бороться, очень хочется жить. Столько всего не успел, — говорит Сергей. — Сейчас у меня главная проблема — квартирный вопрос.

Дом по адресу: ул. Сретенка, д.10/3, стр.1, где живет сейчас Михайлов, признан аварийным, и всех жильцов в срочном порядке «эвакуируют» в Южное Бутово. Самые предприимчивые благодаря связям и кошелькам успели получить квартиры в центре. Но большинство такой возможности не имеют. Причем в 2003 году, когда многоэтажке был вынесен приговор, в постановлении правительства Москвы № 870-ПП было сказано, что для переселения жильцам будут предоставлены два дома в Центральном округе. Однако потом адреса в ЦАО чудесным образом испарились.

— Мне, как и положено, предложили на выбор два варианта — оба адреса в одном и том же доме в Южном Бутове, — продолжает Сергей. — Когда отказался — пригрозили, что подадут в суд.

Судебное заседание состоялось аккурат в то время, когда Михайлов находился в стационаре. Как и следовало ожидать, вердикт был вынесен однозначный — принудительное выселение. По закону власти вроде бы поступают правильно. Право на жилплощадь в своем районе и округе имеют только жители пятиэтажек под снос. «Аварийные» квартиросъемщики обязаны ехать в любую точку города, куда укажут чиновники. У Михайлова, как у инвалида, есть определенные права. В Жилищном кодексе есть пункт, где говорится о том, что при предоставлении жилья должно учитываться состояние здоровья граждан. Во всей Москве ВИЧ-инфицированных обслуживает лишь одна больница на Соколиной Горе. Если из центра до нее рукой подать, то от Южного Бутова придется добираться не меньше двух часов.

— При больнице действует своя служба «скорой», — поясняет Сергей. — Но по выходным она не работает. Обычные неотложки часто отказываются везти на Соколинку, соглашаются только за деньги. А в Бутово вообще никого не заманишь. К тому же дом, где мне предлагают квартиру, — на отшибе, далеко от остановок транспорта. Мне уже сейчас трудно ходить, а что дальше будет? В Бутове я окажусь заживо погребенным. Для меня это вопрос жизни и смерти.

Но на чиновников, ответственных за распределение жилья, эти аргументы не действуют. А если действуют, то реакция неадекватная. «Да вас, молодой человек, вообще на 101-й километр отправить надо!» — отрезала одна сотрудница префектуры ЦАО, узнав о болезни Сергея. В июле Михайлов был на приеме у префекта Центрального округа Сергея Байдакова. Тот клятвенно заверил, что поможет, и пообещал предоставить Михайлову жилплощадь в пределах ЦАО.

Когда «Известия» обратились за комментарием к заместителю руководителя департамента муниципального жилья и жилищной политики ЦАО Михаилу Недайводову, он также заявил, что «вопрос практически решен». Видимо, это «практически» и стало камнем преткновения. Прошло уже два месяца, а все буксует на месте. Михайлову уже пришли требования освободить квартиру. Со дня на день он ждет прибытия судебных приставов и готовится к своей последней «войне». С болезнью и московскими чиновниками.

Наталья ГРАНИНА

Известия

14:02 14.08.04

Известия