Владимир Путин вам никого не напоминает? Ученые сравнивают российского президента с бесконечным множеством исторических личностей — Петром Великим, Сталиным, Наполеоном, Людовиком XVIII, де Голлем, Пиночетом, Сухарто. Однако условия, в которых г-н Путин руководит страной, настолько необычны, что все эти аналогии не слишком помогают прояснить его намерения.

Если бы его можно было сравнить с каким-нибудь лидером, который, придя к власти, столкнулся с теми же проблемами — коррупцией в госаппарате, экономическим банкротством страны, этническим сепаратизмом, дискредитированным предшественником, раздробленной и неэффективной политической системой, расколотостью лагеря «западников»-либералов — это, возможно, помогло бы нам лучше оценить отход сегодняшней России от демократии.

Впрочем, есть один постсоветский лидер, которому приходится разбираться с тем же наследием, что и г-ну Путину, и — что самое удивительное — во многом теми же методами. Речь идет о новом президенте Грузии Михаиле Саакашвили, возглавившем в прошлом году «революцию роз» — свержение Эдуарда Шеварднадзе.

Большинству людей на Западе г-н Саакашвили — юрист, закончивший Колумбийский университет, и, предположительно, сторонник демократии — нравится куда больше, чем г-н Путин — юрист, закончивший школу КГБ, и, предположительно, сторонник авторитаризма. Но именно поэтому их деятельность и заслуживает сравнения. Возможно, в результате мы придем к выводу, что нам следует пересмотреть наши оценки в отношении одного из них, а то и обоих сразу. Президенты Путин и Саакашвили — самые радикальные новаторы среди политиков на территории бывшего СССР — их объединяет то, с чем они борются, и то, как они ведут эту борьбу.

Главной целью г-на Путина и г-на Саакашвили является восстановление централизованной государственной власти. Хотя Россия — огромная страна, а Грузия — крошечная, каждый из президентов считает, что его государство особенно подвержено распаду и хаосу — отсюда и их усилия привести к повиновению квазинезависимых региональных лидеров. Кроме того, господа Путин и Саакашвили предпринимают большие усилия, чтобы заставить государственные институты работать эффективно. Они понимают, что государство, неспособное собирать налоги, не в состоянии выполнять и другие свои многочисленные функции. И оба президента объявили войну коррупции, начав широко разрекламированные кампании по борьбе с ней, сопровождающиеся даже арестом людей из ближайшего окружения их предшественников.

Эта стратегия «новой метлы» до неузнаваемости изменила политический ландшафт в обеих странах. Оба президента пользуются чуть ли не культовой популярностью, особенно среди молодежи. А политические коалиции, которые они возглавляют, имеют в парламенте столько мест, что он перестает служить реальным противовесом исполнительной власти. В результате многие наблюдатели опасаются, что Россия и Грузия скатываются к режиму «сильной руки».

Критики указывают на явные злоупотребления президентов своей популярностью — от изменений в законодательстве, укрепляющих исполнительную власть, до давления на электронные СМИ, чтобы ограничить критику правительства. Правозащитные неправительственные организации и наблюдатели Европарламента поругивают господ Путина и Саакашвили, но им блестяще удается поддерживать хорошие отношения с правительствами западных стран — и нейтрализовать воздействие критики извне.

Одним словом, в обеих странах некогда раздробленная политическая система теперь строится вокруг одного человека. Это потрясающее достижение. Президенты Путин и Саакашвили — единственные постсоветские лидеры, которым удалось заручиться подлинным мандатом народного доверия, приступить к воссозданию институциональных инструментов, необходимых для выполнения их программы, и при этом сохранить свою международную репутацию.

Но в действиях обоих президентов есть и тревожные аспекты, и в связи с этим возникает вопрос, касающийся политических процессов на всем постсоветском пространстве — неизбежно ли противоречие между построением эффективного государства и реальной демократии. Г-н Путин явно хочет, чтобы мы думали именно так. Но, прежде чем согласиться с его аргументами, продолжим сравнение между ним и г-ном Саакашвили. Ведь помимо сходства между их действиями есть и большие различия, и они говорят не в пользу г-на Путина.

Так, оба президента решительно борются с коррупцией, но подходят к этому с разных направлений. Г-н Саакашвили считает, что проблему следует решать, поставив государственные институты под эффективный контроль закона. Подход г-на Путина состоит в том, чтобы ослабить те внегосударственные силы, что пытаются влиять на государство. Его больше беспокоят бизнесмены, дающие взятки, чем чиновники, берущие их. А это существенная разница. Укрепляя государственную бюрократию прежде, чем ее реформировать, г-н Путин дает больше власти коррумпированным чиновникам — и возможно, в конечном итоге затрудняет и саму реформу госаппарата. Он укрепляет собственное положение, но ослабляет политический плюрализм.

Кроме того, два президента создали совершенно различные политические движения. Правящая коалиция г-на Саакашвили — чисто реформаторский блок: в него вошли буквально все, кто стремится модернизировать Грузию по западному образцу. Г-н Саакашвили поддерживает единство коалиции исключительно за счет постоянного подтверждения своей приверженности реформам. И напротив, единственная основа коалиции г-на Путина — власть. Реформаторы в его окружении оторваны от любой политической базы: стоит им покинуть правительство, и их влияние исчезнет.

«Единая Россия» — самая успешная правящая партия, созданная в России с советских времен, но единственное, что объединяет ее членов — это возможность получить политическое покровительство. Если эта коалиция распадется, от нее просто ничего не останется. Конечно, альянс г-на Саакашвили тоже может развалиться. Но если это случится, после него останутся политические партии, пусть и меньшего масштаба — шестеренки работоспособной демократии.

Наконец, манера поведения каждого из президентов оказывает совершенно разное влияние на политическую жизнь в их странах. Г-н Саакашвили, более одаренный политик с точки зрения стиля и темперамента, убежден, что может победить в любой открытой дискуссии и соперничестве, и не боится их. Он занимает смелую позицию и завоевывает общественное мнение на свою сторону, порой в прямой конфронтации с оппонентами. Его метод — даже окружающий его мистический ореол — это власть, полученная от народа. Мистический ореол, окружающий г-на Путина — это загадочность самой власти. Его так же трудно представить себе во главе толпы с розами в руках, врывающейся в парламент, так и стоящим на танке, возглавляя борьбу с путчем. Он демонстрирует контроль над ситуацией, не окунаясь с головой в драматические публичные дебаты, а воплощая авторитет бюрократической власти.

Главная черта успешного политика — в том, что его личность становится своего рода квинтэссенцией его целей. Главная черта г-на Саакашвили — непосредственность; г-на Путина — дисциплина. Г-н Саакашвили стремится сделать политическую жизнь Грузии более открытой, поддерживать ее накал на высоком уровне, чтобы выполнить свои задачи. Г-н Путин, очевидно, хочет добиться своих целей, снизив накал российской политики, превратив ее в закрытый, а не открытый процесс.

Сейчас, в начале второго президентского срока г-на Путина, различия между ним и г-ном Саакашвили позволяют выявить препятствия на пути к подлинной демократии в России. Российское государство укрепляется в ущерб политическому плюрализму. Ради программы реформ подавляются реформаторские движения. А паралич политического процесса усиливает бесконтрольную власть государственной бюрократии. Порой г-н Путин дает понять, что видит недостатки этой системы, и хочет действовать подобно г-ну Саакашвили. Разве он не сказал в своей инаугурационной речи, что проблемы России нельзя решить за счет единоличной власти? Разве он не настаивает на «перетряске» бюрократического аппарата во время второго срока? Разве он не учил российский Центризбирком поощрять многопартийность?

Возможно, г-н Путин действительно ставит перед собой эти цели. Но пока он отдает пальму первенства порядку, стабильности и бюрократической власти. Он прав: строить сильное государство на демократическом фундаменте непросто. Но он ошибочно считает, что реальных образцов такого строительства не существует. На самом деле один такой образец находится у него под боком.

Стивен Сестанович (Stephen Sestanovich), 30 июля 2004

«The Wall Street Journal», США

Г-н Сестанович — старший научный сотрудник Совета по международным отношениям и профессор на кафедре международной дипломатии Колумбийского университета. С 1997 по 2001 г. он занимал пост посла США по особым поручениям в странах бывшего СССР

Максим Коробочкин , ИноСМИ.Ru

Опубликовано на сайте inosmi.ru: 30 июля 2004, 12:41

ИноСМИ.Ru