Вот, говорят, цивилизация, прогресс – в домах водопровод, центральное отопление… А мне однажды жизнь спасла обычная русская печка, которой было лет сто или даже больше. Возвращались мы с товарищем на машине из Серебряных Прудов (надо сказать, что Серебряно-Прудский район – один из самых удаленных от Москвы, а значит, и от многих благ цивилизации) в столицу.

Дело было лютой зимой, столбик термометра давно опустился за 30-градусную отметку. Не проехали мы и четверти пути, как автомобиль начал чихать и кашлять. День клонился к закату, да еще как назло дорога была пустынна, так что на помощь добрых автомобилистов рассчитывать не приходилось. Предчувствуя неизбежную остановку, мы свернули куда-то под указатель с названием населенного пункта. Проехать нам удалось совсем немного, когда наша машина встала как вкопанная. К этому времени стемнело окончательно, но мы все-таки понадеялись, что деревушка или там село находятся не слишком далеко от места вынужденной стоянки, и поэтому приняли решение идти вперед. Мы ошиблись… Через 40 минут ходьбы никакого намека на жилище еще не было. К тому времени мы уже еле передвигали ноги, как вдруг в поле нашего зрения показался огонек… В крохотную избушку, почти по крышу занесенную снегом, мы буквально ввалились. Первое, что нам бросилось в глаза, – огромная, пышущая жаром печка, занимавшая, казалось, половину комнаты. Мы сейчас же устремились к ней, проигнорировав хозяев – деда с бабкой, мирно пивших чай. Старики, кстати, нисколько не испугались нашего вторжения, а, быстренько все поняв, без лишних слов принялись хлопотать. Завернули нас в довольно-таки вонючие овчинные тулупы, напоили чаем с малиновым вареньем и уложили спать на русской печке. Yтром выяснилось, что ничего плохого с нами не произошло: мы каким-то чудом избежали обморожения и даже не простудились. Наших спасителей – Васильевну и Кузьмича – мы благодарили так пылко, что Кузьмич даже покраснел от удовольствия. Чтобы скрыть смущение, закурил толстенную самокрутку и скрылся в клубах дыма. А потом, помолчав минуту, сказал: «Не нас с бабкой благодарите, а печку нашу. Между прочим, мой отец ее клал. Знатная печь вышла…»

Известно, что кладка печи – целая наука. Настоящие мастера-печники в народе пользовались большим почетом и уважением, к тому же их было не так много. Секреты своего мастерства они передавали из поколения в поколение. Отец нашего Кузьмича, Кузьма Дормидонтыч, был человеком бедным, а посему класть печку пригласил какого-то заезжего мужичка, который обещал сделать это задешево. Но мужичок оказался, как бы сейчас сказали, халтурщиком, и печь сложил никудышную: она и топилась плохо, и тепла давала мало, да к тому же была с угаром. Кузьма Дормидонтыч сильно расстроился, хотел уже было позвать другого мастера, но передумал. И решил печь класть сам. Опыта у него не было никакого, но, видимо, родился он с золотыми руками. В общем, сложил он печь, да такую, что из соседних деревень смотреть приходили. А вскоре Дормидотыча стали приглашать класть печи. В доме появился достаток. Завели хозяйство: коров, коз, разную мелкую живность. В революцию, конечно, все отняли, хорошо еще, что не сослали… Шли годы, печь исправно служила уже детям печника Дормидонтыча. В Великую Отечественную в избу попал снаряд (то ли наш, то ли немецкий), и дом разнесло в щепки. Уцелела только печка! Отстраиваясь заново, ее не стали трогать, и поэтому новую избу сложили, так сказать, вокруг печи. Вот такая история…

Вообще, русская печь – поистине удивительное сооружение. Как говорят исследователи, она – «самый предметный и яркий символ русского духа, его основательности, самодостаточности, здорового консерватизма и своеобразной рациональности». Появились русские печи еще в начале XV в. и поначалу не имели дымовых труб, то есть топились «по-черному». Получили они название курных. Печь действительно курилась – большой огонь в ней нельзя было развести, не рискуя поджечь деревянное подпечье, да и сам дом. Дым заполнял все помещение и выходил наружу через верхний притвор приоткрытых входных дверей. Через порог этих дверей в дом поступал холодный воздух. Так продолжалось почти до середины XV в., когда в стенах стали делать небольшие отверстия для выхода дыма. После топки печи эти отверстия заволакивали – закрывали деревянными заслонками, поэтому вскоре их стали называть волоковыми окнами. Топили печи и «по-серому» – дым выпускали на чердак, откуда он постепенно уходил через слуховые окна и через щели кровли.

В «Домостре» можно прочитать «инструкцию» по пользованию печью: «А в избах всегда печи просматривати внутри печи и на печи, и по сторонам и щели замазывать глиною… А на печи бы всегда было бы чисто сметено… ино вода наперед припасена б была, пожарные ради притчи…». Действительно, курные печи нередко становились причиной пожаров. Поэтому в 1571 г. был издан приказ «царева и великого князя диаков», запрещающий топить печи в избах «с весны до самой стужи». Готовить пищу, печь хлеб и калачи предписывалось в надворных русских печах. В конце XV в. глину, из которой первоначально делалась печи, стал заменять обожженный кирпич, а над крышами поднялись деревянные дымники.

Русская печь не только согревала за считанные минуты помещение, она также служила источником света: крестьяне всю работу делали возле устья печи, а лучины и дорогие свечи гасили. В печи сушили грибы, парили репу, тушили мясо с картошкой, жарили куриц, пекли пироги и хлеб. Причем, если что-нибудь приготовить в печи Yтром, то кушанье останется горячим до самого вечера. Кроме того, в печи варили пиво, обжигали горшки, миски, кувшины, кружки, распаривали ивовые прутья для плетения корзин, прогревали семена для посадки, сушили зерно, отбеливали и красили холсты. И даже мылись: для этого нужно было через устье залезть в печь, побрызгать на горячие стены водой и только тогда приступать к мытью. Места на печи распределялись по строгой иерархической системе: старики предпочитали греть косточки с правого бока от устья, дети помещались на полатях. Вместе с детьми нередко спали коты.

Сегодня искусство кладки русской печи во многом утрачено: деревни вымирают, молодежь перебирается в города, где печи уже не нужны, а новорусские хозяева коттеджей и особняков предпочитают камины. Однако на Западе, похоже, русская печь входит в моду. Во всяком случае, около трех лет назад на аукционе братьев Батье русская печь была продана за $20 тысяч. Сложил ее по заказу братьев Батье житель Рубцовска Василий Федоров. По слухам, русскую печь приобрел какой-то крупный английский бизнесмен. Говорят, что спрос в этой традиционно «каминной» стране на русские печки объясняется их уникальностью.

www.utro.ru