Николай Караченцов уже несколько раз был гостем рубрики «К нам зашли на огонек». Сегодня мы предлагаем вам его монолог о времени. Он не политик, не социолог, не психолог — он человек творческой интеллектуальной профессии, актер, который играет в костюмах разных эпох — в кино и на сцене — и который, может быть, поэтому чаще других задумывается над парадоксами сегодняшнего дня. Своими рассуждениями поделился с нами.

— Что меня не радует сегодня в родной стране? То, что вокруг жулье. Конечно, это сложная социальная проблема, о которой я могу судить только с позиции дилетанта-наблюдателя. И страшно раздражает низкий уровень культуры. Включаю телевизор с эстрадной программой — и мне кажется, что слова, которые поет исполнитель, — пошлые, что музыки тоже особой нет. Я бы мог считать, что ошибаюсь, но когда на экране появляется Уитни Хьюстон, я понимаю, что, видимо, все-таки прав, что есть и другой уровень исполнительского и музыкального мастерства. Дальше я думаю: хорошо, но почему мне это показывают по всем каналам, одно и то же через каждые полчаса?! Представьте себе целое поколение, которое смотрит все это от начала до конца. Когда телеведущий, который должен обладать чистой и культурной речью, говорит безграмотно, а тот, кого он спрашивает, вообще двух слов связать не может. Причем оба — довольно известные люди! Можно говорить, что мы деградируем.

А почему это происходит? Открываем газету и читаем: телевидение куплено — кто заплатил, того и показывают. А это к добру не приведет. Безвкусица может сжечь целое поколение. А на чем воспитываться? Например, я в детстве читал запоем. Сейчас начал обращать внимание, что читаю меньше — кроме сценариев, которыми я занят в поезде вместо сна, ничего не успеваю прочесть. Но артист в любом случае знает, что есть Достоевский, Чехов, Толстой, Горький и Шекспир. Но ведь далеко не все знают хотя бы это! Раньше мы хвалились, что являемся самой читающей страной: в метро войдешь — у всех книжки, газеты, а сейчас? Поэтому откуда взяться нормальному вкусу, откуда взяться культуре? Ощущение такое, что тем людям, которые руководят государством, вроде бы не до этого. Почему культура должна субсидироваться по принципу: «то, что останется»? Так ведь ничего не остается — все разворовано.

Отсюда и проблемы бытовой культуры. Думаешь: дойдешь вечером нормально домой или нет? И главное, знаешь, что никто не поможет и не защитит. Я уже не говорю про заказные убийства. Есть органы, предназначенные для защиты человека, и я знаю — в этих структурах очень честных и преданных делу людей не так уж и много. Когда я был маленьким, знал, что есть милиционер дядя Степа, который всегда поможет. Сегодня средства массовой информации до посинения размазывают милицию, выискивая именно те случаи, когда наш правоохранитель самый продажный, когда он преступник, насильник и вор. Потихоньку начинаешь думать, что, может, действительно черт знает что творится и что все ужасно? Но у меня угнали машину, и мне пришлось беседовать со следователем. Он искренне пошел освобождать страну от нечисти, ему интересно этим заниматься, но он нищий, у него один костюм, в котором он ходит на работу, и одни джинсы, в которых вечером гуляет. Он не умеет заниматься бизнесом, торговать пивом, но зато он знает свое дело. Такие люди еще есть.

Я оптимист и считаю, что время, в котором мы живем, необходимо. Мы можем многое хаять, но я знаю молодых талантливых ребят, замечательных интеллигентных людей, с которыми мы все переживем. Сейчас многое уродливо развивается, и надо пережить этот период, желательно с наименьшими потерями. Но что касается вкуса и интереса к культуре, есть и другие причины. Не нужно стареть раньше времени. Например, когда вы ухаживаете за девушкой, одно из того, чем вы можете ее «накормить» — театр. Поженились — она уже вся в пеленках, стирке и готовке, а ему дай Бог ноги протянуть и через пять минут газета прикрывает его храпящую физиономию. Какой там театр?! Татьяна Ивановна Пельтцер была ярким примером душевной молодости — прожившая красивую и яркую жизнь, по остроте, открытости и детскости восприятия она была самым молодым человеком в нашем театре, что тоже является критерием творческого человека.

И знаете, в чем самая большая опасность — если человек настолько перенасыщен проблемами, то у него уже не остается сил задумываться над Чеховым или Достоевским. И он ищет что попроще, где не надо напрягать мозг.

Например, я раз десять был в Америке, и у меня складывается ощущение, что средний американец — очень серый человек. И весь концерн шоу-бизнеса работает именно на такого потребителя. Почему у них так развита индустрия диснейлендов? Потому что все это не тревожит нервы. Незаметно происходит замена ценностей. Хотя разве там не было Хемингуэя, не было Фицджеральда? Были!.. Во время своей первой поездки в Америку, в 75-м, я был потрясен: мне казалось, что наш десятиклассник в десять раз образованнее, чем американский взрослый. У меня спрашивали: «Весь Кремль принадлежит Брежневу или там у него только дворец свой?..» или «Действительно у вас медведи по улицам ходят?..»

На знаменитом Бродвее все мощно, лихо, будет взрываться сцена, летать предметы, сто женщин будут «драть» канкан, а десятилетний внук с прадедушкой станцуют умопомрачительный степ. Или шоу Мадонны. Я могу как угодно к ней относиться, но я понимаю, что в ее шоу вложены тысячи долларов, что с ней занимаются лучшие балетмейстеры, режиссеры, операторы света и звука… Но все это — Мадонна, Бродвей, диснейленды — целое направление, которое провоцирует перерождение маленького обывателя в большого, в дурном смысле, потому что ему больше ничего не надо.

Андрей КРАВЧЕНКО

17.06.2004 | № 1777

«Сегодня»

(Фото с сайта )

"Сегодня"