Российская демократия практикуется по схеме «верхи — низы»: вырабатывать политику кремлевскому аппарату помогают неформальные плебисциты. Каким бы странным ни казалось это тем, кто разочарован в российской демократии при Путине, управление страной посредством неформальных плебисцитов позволяет Кремлю очень тонко улавливать мнение общества — и он на него реагирует.

Кремль российского президента Владимира Путина является приверженцем демократии: его явно интересует мнение общества. Однако эта вера в демократию не распространяется на парламент этой страны — равно как и на другие представительские органы.

Российская демократия практикуется по схеме «верхи — низы»: вырабатывать политику кремлевскому аппарату помогают неформальные плебисциты. Каким бы странным ни казалось это тем, кто разочарован в российской демократии при Путине, управление страной посредством неформальных плебисцитов позволяет Кремлю очень тонко улавливать мнение общества — и он на него реагирует.

Последние несколько недель — фактически, с начала второго президентского срока Путина в мае — российские и зарубежные средства массовой информации (СМИ) переполнены слухами, вероятными утечками информации и рассуждениями специалистов по поводу того, что планируют для страны находящиеся под контролем Кремля законодательные органы. Поскольку Кремль теперь взялся за самые трудные и потенциально очень непопулярные реформы, то, что думает народ, пробрело беспрецедентную с 1991 года важность.

Находящаяся под полным контролем Кремля Дума перестала быть важным компонентом в политическом планировании России. В декабре прошлого года Кремль организовал решительную победу на выборах, которая обеспечила ему полный контроль над парламентом. Имеются все признаки того, что результат этих выборов продолжает пользоваться поддержкой большинства народа.

Кремль, несомненно, доволен тем, что у него есть проштамповывающая его решения законодательная власть, чтобы проводить в жизнь его политические инициативы. Однако это не настолько недемократично или антидемократично, как может показаться на первый взгляд. Путину хорошо известно, что его набор реформаторских инициатив — пенсии, жилье, выборы, образование и энергоснабжение — является социально взрывоопасным. Внешне спокойный, Путин в действительности является очень нетерпеливым человеком. Ему крайне желательно, чтобы цели его реформ получили демократическую легитимизацию, однако он не намерен становиться заложником тонкостей (или грубостей) законодательных норм, которые в 1990-е годы привели к тупиковой ситуации.

В дополнение, контроль кремлевского большинства в Думе наносит удар в самое сердце вопиющей коррупции, которая столь неблагоприятным образом отразилась на политике российского парламента после распада Советского Союза. Нынешняя Дума будет делать то, что нужно Кремлю; подкупать депутатов парламента стало не так просто, как раньше.

Надо полагать, Дума останется под пятой Кремля, пока не придет к своему логическому концу наступление на олигархов, самых отъявленных торговцев влиянием в России. Кремль, возможно, позволит лоббировать депутатов Думы только тогда, когда решит, что в мире российского бизнеса стало больше прозрачности и больше равноправия.

Нейтрализовав Думу, собирается ли теперь Кремль переделывать Россию без согласия ее народа? Последние несколько недель свидетельствуют, что Кремль, безусловно, не заинтересован в инициативах Думы, но его очень интересует то, что думает о настоящем и будущем» средний» россиянин.

В последнее время распространение слухов в России перешло на более высокий уровень. И это не удивительно теперь, когда Дума играет очень ограниченную роль. Освещение Кремля в СМИ изменилось. Вместо того чтобы сообщать, что делает Кремль, гораздо больше сообщают о том, что Кремль, возможно, будет делать. Ожидания СМИ и общественности, касающиеся того, что, возможно, сделает Кремль, являются частью путинской концепции демократии.

По наиболее спорным вопросам Кремль запускает пробные шары. Слухи, возможные утечки информации и рассуждения специалистов являются реакцией на то, что Кремль надеется понять — что думает народ? То, что некоторым представляется передовым журнализмом или погоней за сенсационной новостью, в действительности просто является одним из неформальных плебисцитов Кремля. Политические опции Кремля осторожно доводятся до СМИ, чтобы вызвать публичные дискуссии. Они обсуждаются в несуществующих, по мнению многих на Западе, независимых СМИ.

Кремль распорядился, чтобы правительство пересмотрело недавние законодательные акты о праве на демонстрации. Почему? Все дело было в обратной связи от СМИ, своих и даже зарубежных. Продолжающиеся дискуссии в правительстве по пенсионной, а также и другим реформам тоже учитывают отношение к ним общественности.

Уличные демонстрации по вопросу пенсионной реформы не настолько сильно раздражают правительство, как считает большинство. В действительности Кремль положительно воспринимает такую обратную связь, потому что Дума доказала свою неспособность представлять народные интересы.

Кремлевский плебисцитный подход к демократии в большой мере отражает его понимание того, как следует использовать власть государства. Кремль играет двойную роль защитника и интерпретатора прошлого. Он одновременно контролирует и рассматривает как направленные в прошлое, так и реформистские повестки.

Плебисцитная демократия, разумеется, несовершенна. Но в России люди и общество не без основания являются консервативными элементами, а государство представляет собой силу, которая призвана осуществлять перемены. Совершенно очевидно, что эта политическая модель имеет мало общего с концепцией демократии, как она понимается и практикуется в большей части западного мира. Но опять-таки демократия может означать и нечто иное, в зависимости от места и времени.

Питер Лавель (Peter Lavelle)

United Press International 15 июня 2004

ИноСМИ.Ru

15 июня 2004, 10:17

ИноСМИ.Ru