Президенту преподносят царские подарки. То шапку Мономаха, то яйцо Фаберже, то державный меч русских государей. Ну никакого стилистического чутья: в Кремле сегодня такое не носят.

Два года назад на 50-летие Путина ему уже собирались подарить точную копию шапки Мономаха. Бизнесмен Том Клайм и народный кутюрье Слава Зайцев потратили на реплику $50 000 (золото, жемчуг, соболий мех). Но пресс-служба президента тогда заявила, что это неподходящий подарок для главы демократического государства. Сникшие дарители пообещали продать шапку с аукциона и пожертвовать вырученные деньги беспризорным детям. Остался неподаренным и другой сувенир — меч, копирующий церемониальное оружие русских монархов. Хотя, возможно, причина в том, что уральские оружейники перестарались и выковали двухметровый меч, рядом с которым президент показался бы карликом.

Путину вообще свойственно осторожное обращение с символами власти. На первой инаугурации он надел на шею золотой знак президента РФ, переданный ему Борисом Ельциным, и наблюдатели тут же заметили, каким напряженным стало президентское лицо. Только сняв с шеи злополучную цепь, Владимир Владимирович вновь обрел способность улыбаться. На второй церемонии цепь осталась лежать на бархатной подушечке. Как знак свободы от ельцинского наследия.

Возвращение к дооктябрьскому флагу и двуглавому гербу в 90-е вдохновило ревнителей традиций. Один за другим появлялись проекты восстановления монархии во главе то ли с юным отпрыском Романовых, то ли с царем Борисом I. Из этих планов ничего не вышло, и российской символике пришлось развиваться по республиканскому пути. Результат был явлен общественности на инаугурации 1996 года. Бравый, еще неотшунтированный Ельцин понаблюдал за подъемом президентского штандарта и положил руку на именной экземпляр Конституции в кроваво-красной обложке из кожи варана. После чего председатель Конституционного суда Марат Баглай надел ему на шею третий из властных символов — знак президента, творение художника Евгения Ухналева (он же автор нового дизайна российского герба).

Знаковая цепь весом 700 г состояла из 17 золотых и серебряных звеньев, украшенных двуглавыми орлами и девизами «Польза, честь и слава». Сам знак оказался покрытым рубиновой эмалью мальтийским крестом — возможно, в память о посвящении Ельцина в рыцари Мальтийского ордена. На обороте его предполагалось гравировать имена всех носящих его президентов, так что знак должен был превратиться в монумент (или надгробный памятник) новой российской государственности. Приглашенные гости ломали голову по поводу происхождения знака, подозрительно напоминавшего золотые цепи на шеях новых русских. Сошлись на мнении, что ельцинские советники просто скопировали ритуал инаугурации французского президента, в который входят присяга и вручение новому главе государства цепи с орденом Почетного легиона.

Покидая ту церемонию, один из высоких чиновников вполголоса пошутил: «Златая цепь на дубе том». Почтения к новым символам власти в толпе не чувствовалось. После краткой и довольно невнятной тронной речи президента толпа повалила на недавно отстроенное Царское крыльцо, где гарцевали всадники в опереточных гусарских мундирах. Из чинного западного торжества инаугурация стремительно превратилась в русскую разлюли-малину.

В 2000 году все было уже скромнее: новый президент сразу дал понять, что ему ближе деловой американский стиль, без парадов и салютов. Мессидж инаугурации-2004 был еще более очевиден: летающая на тросе камера, которая «вела» президентский кортеж от Кутузовского проспекта до Кремля. Церемонию показали с неба, «глазом Бога» — вот она, новая форма помазания на президентство в эпоху высоких технологий. Затем краткая речь, клятва на семейной Библии — и пошел руководить страной. Церковные иерархи предлагали сделать Библию символом власти взамен ельцинской Конституции. На это кто-то из пиарщиков Путина возразил: конфессий у нас много, и президенту придется клясться не только на Библии, но и на Коране, Торе и т.д. В общем, старье не берем.

Так что же это за новая «Россия», которую нам продают? Технологичность. Скромность. Решительность. Гордость за принадлежность к компании (читай — стране). Бизнес-идеология. В общем, мессидж-товар очевиден: корпоративная политика. О его соответствии заявленным параметрам лучше не думать. Но проблема еще и в том, что адресат-покупатель, большая часть населения, к которой обращено послание «нового» президента — высокотехнологичного, скромного, корпоративно-стильного, — читает его по старому коду, «имперско-византийскому». Меньшая часть, критически мыслящая, в этот магазин не ходит. Поэтому корпорация получается какая-то странная. Корпорация монстров.

ВАДИМ ЭРЛИХМАН, АЛЕКСАНДР ЗОТИКОВ

«ПРОФИЛЬ»

№22 (389) от 14.06.2004

«ПРОФИЛЬ»