17 мая 1918 года в Самаре началось стихийное восстание против большевистской власти, которое в советской истории было названо анархо-максималистским мятежом.

Весной 1918 года во многих российских губерниях, в том числе и в Самаре, начали набирать силу партии левого направления — эсеровская, максималистская и даже анархистская, в то время как большевики из-за просчетов во внешней и внутренней политике теряли свой авторитет в массах.

По этой причине в начале мая 1918 года в нашем городе сложилась крайне напряженная обстановка, когда реальной властью обладали две непримиримые политические силы, каждая из которых имела в своем подчинении вооруженные формирования. В губернском исполкоме лидирующие позиции и численное большинство имели эсеры и максималисты, а в исполкоме Самарского горсовета у руководства находились большевики. В итоге противостояние этих двух политических группировок закончилось кровавой развязкой.

Началось все с того, что 8 мая горисполком издал приказ, что крестьянская дружина, созданная губисполкомом, является незаконным вооруженным формированием (в приказе она именовалась «бандой анархистов и максималистов»). Ночью был арестован руководитель дружины В.И. Попов, а верные большевикам красноармейские части быстро разоружили плохо организованных и почти необученных крестьян. Тем же приказом Самарского горисполкома в городе был образован чрезвычайный штаб охраны города, которому передавалась вся военная и гражданская власть.

В ответ на этот шаг большевиков эсеровское руководство губисполкома по телеграфу запросило помощь у лидеров уральского казачества. Реакция последовала незамедлительно. В ночь на 11 мая 1918 года войска оренбургского казачьего атамана А.И. Дутова заняли железнодорожную станцию Ново-Сергиевку, прервав связь и транспортное сообщение между Самарой и Оренбургом, а 15 мая казаки пересекли границу нашей губернии и форсированным маршем двинулись к Самаре.

В тот же день Самарский губком РКП (б) принял решение о вступлении всех коммунистов в боевые отряды, которые направлялись на борьбу с «белоказаками», а губернский центр постановлением горисполкома был объявлен на военном положении. В связи с этим штаб охраны города 16 мая отдал приказ о мобилизации всех имеющихся в Самаре лошадей для нужд Красной Армии. Этот документ и стал последней каплей, которая переполнила чашу терпения самарских обывателей, недовольных советской властью.

Большевистское руководство горисполкома не учло, что приказ о мобилизации лошадей задевает интересы слишком больших слоев населения. Одних только частных извозчиков в городе насчитывалось несколько тысяч, да плюс к тому несколько лошадей имел каждый уважающий себя купец, владелец трактира, булочной, пекарни, мясной лавки и так далее. Для многих мелких собственников лошадь была порой единственным источником доходов. Неудивительно, что уже вечером 16 мая в городе были отмечены первые факты вооруженного сопротивления отряду, попытавшемуся забрать лошадей у частных извозчиков. А утром 17 мая перед зданием штаба охраны города на Алексеевской площади (ныне площадь Революции) собралась толпа из нескольких сотен человек, которые протестовали против решения о мобилизации лошадей. Толпа постепенно росла, становясь все более агрессивной.

В горисполкоме тем временем экстренно совещались, что же делать с лошадьми. Лишь к середине дня было принято решение об отмене злополучного приказа об их мобилизации. С этим сообщением на площадь вышли представители штаба коммунисты Д.Я. Аугенфиш и П.Н. Котылев. Тут-то и произошла трагедия. Поскольку посланцы шли в сопровождении вооруженных красноармейцев, предводители частных извозчиков, разгоряченные долгим ожиданием, решили, что вот сейчас-то их и начнут разгонять. В результате толпа встретила вышедших выстрелами. Аугенфиш был убит на месте, а Котылев и красноармейцы убежали обратно в здание штаба.

Обыватели, услышав выстрелы, решили, что началось восстание против большевиков. К собравшимся на площади стали присоединяться все новые и новые горожане, недовольные властью, причем многие имели при себе оружие. Уже через несколько минут вооруженная толпа громила магазины, лавки и трактиры на всей площади, а потом двинулась по улице Советской (ныне улица Куйбышева), выкрикивая антибольшевистские лозунги. Штаб охраны города примерно через час оказался захвачен и разгромлен, и сюда немедленно прибыли эсеровские руководители губисполкома во главе с председателем В.А. Лоренцевым, который буквально накануне этих событий сменил А.Я. Дорогойченко.

Эсеры и максималисты сразу же постарались придать восстанию организованный характер, и на какое-то время им это удалось. На сторону эсеров перешли некоторые кадровые военные, служившие до того в красноармейских частях, и губисполком немедленно поставил их во главе крестьянских дружин, снова получивших в руки оружие. Бои в городе шли весь вечер и всю ночь. В результате к утру 18 мая восставшие захватили почту, телефон, телеграф, здание уголовной милиции, 1-й и 6-й милицейские участки, а также тюрьму, из которой освободили всех уголовников. Неудивительно, что весь день 18 мая прошел в сплошных погромах на улицах. Особенно пострадал Троицкий рынок, где уголовные банды разграбили у торгующих весь товар, а нескольких крестьян, пытавшихся сопротивляться насилию, убили на месте. К концу дня половина рынка была охвачена огнем, а все лавки и магазины в городе закрылись еще с утра.

Эсеровское руководство губернским органом власти, воодушевленное захватом власти в Самаре, поспешило торжествовать победу. Председатель губисполкома Лоренцев телеграфировал в Москву, что его комитет полностью владеет ситуацией и что в городе царит нормальная обстановка. Но оказалось, что эсеры слишком рано успокоились, поскольку вечером 18 мая в Самару вошли верные большевикам части Урало-Оренбургского фронта, до того расквартированные в пригороде и вызванные сюда по телеграфу руководством горисполкома.

В ночь на 19 мая воинские подразделения штурмом взяли здание бывшего штаба охраны города на Алексеевской площади, в котором к тому моменту обосновался штаб восставших. В здании было захвачено оружие и плакаты с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию». А утром 19 мая газета «Приволжская правда» вышла с передовицей, в которой говорилось: «Местная буржуазия уже готовилась послать делегацию к Дутову и просила его прийти в Самару владеть и княжить. Буржуазия прекрасно учитывает, что если бы власть перешла хотя бы на пять минут к кучке авантюристов из анархо-максималистов, то легче всего было бы поставить у власти Дутова».

Из архивных документов известно, что к 20 мая регулярные войска окончательно выбили сторонников эсеровско-анархистской власти из всех захваченных ими ранее опорных точек города. В тот же день приказом командующего Урало-Оренбургским фронтом при одобрении его рабочей секцией губисполкома, Самарским уисполкомом и горисполкомом был распущен эсеровско-максималистский исполком губернского Совета. Власть в городе перешла к губревкому под председательством В.В. Куйбышева. Кроме него, в комитет также входили А.А. Масленников, А.П. Галактионов, С.Я. Тиунов, Н.П. Теплов, И.К. Нижегородов и А.Ф. Попов. Делами арестованных мятежников занималась Самарская губЧК, которая затем передала все материалы ревтрибуналу под председательством Ф.И. Венцека. По неполным сведениям, в результате их рассмотрения было расстреляно несколько сотен активных участников восстания, однако архивы о тех событиях до конца пока еще не раскрыты, и поэтому обо всех последствиях разгрома самарского восстания судить нельзя.

Самара today