Сначала я попала в мир телевидения, который, как известно тесно связан с политикой. До приезда в Израиль я работала журналисткой на омской ТВ-студии. Случилось так, что на телевидении я стала работать и в Израиле. Моя должность в Кнессете сейчас официально называется «главный координатор по связям с русскоязычными СМИ».

Это для рядового «русского» израильтянина Кнессет ассоциируется с именами русскоязычных депутатов. Журналисты уже давно поняли, что получение информации или решение тех или иных проблем путем общения с народными избранниками до добра не доводит, и все решается гораздо проще, если обращение поступает не в депутатскую канцелярию, а в аппарат Кнессета, в котором тоже есть свои, «русские». Да еще какие!

Имя Жанны-Батшевы Корсунской известно и тем, кто не чужд мира политических бурь, и тем, кто ценит кино, и тем, кому по душе женская проза.

— Я всегда очень увлекаюсь, тем, что делаю, но больше всего на свете люблю писать романы. Думаю, что в этом и заключается моё предназначение в жизни. Ни с чем невозможно сравнить потрясающее ощущение, когда в тебе живёт целый мир и стремится выплеснуться наружу. Разве что с ощущениями Элвиса Пресли в тот момент, когда он исполнял свои песни на сцене перед огромной аудиторией. По его описанию это было так, «словно из его тела и его души выплёскивались тысячи киловатт энергии». Такое со мной происходит во время развития событий романа, существующего в мыслях, в душе, и тогда уже больше ничего невозможно делать, лишь писать. Так было три с половиной года назад, зимой. Я работала над романом «Женские войны».

Как всегда писала по ночам, но в какой момент это так захватило меня, что я уже не была способна думать о чём-то другом. Взяла неделю отпуска и поехала к тёте в посёлок Римоним, расположенный неподалеку от Иерусалима. Думаю, это была одна из самых счастливых недель моей жизни в Израиле – с полудня до пяти утра я писала. Сидела за столиком возле окна, иногда поднимала глаза на великолепный вид Иудейских гор, а ночью на звёзды. По вечерам к нам в гости приходила ужинать соседская собака. Тетушка прозвала её «мадам Грицацуева», потому что псина была толстая и обладала дворянскими манерами. Например, приходила строго к семи, а ровно в десять отправлялась домой. Грациозно ужинала, также грациозно грелась у камина.

Поскольку действие романа разворачивается в эпоху «звёздных» войн, то я в процессе его подготовки встречалась для сбора материала с бывшими узниками Сиона, профессорами физики, с бывшими разведчиками, руководителем Израильского центра космических исследований, изучала архивные материалы Кнессета эпохи «звёздных» войн без грифа секретности, наблюдала, как работают лазерные установки в Иерусалимском и Беэр-шевском университетах. Всё это было невероятно увлекательно, однако было лишь канвой для истории любви — не случайно роман называется «Женские войны».

— Кто-то в помощи отказал?

— Вообще мне почти никто никогда не отказывает, когда я обращаюсь за помощью. Мама говорит, что я живу в полном убеждении, что весь мир существует только для того, чтобы мне помогать. Думаю, она абсолютно права, только нужно добавить к этому, что я также совершенно убеждена, что весь мир существует ещё и для того, чтобы я тоже помогала каждому, кто обращается за помощью ко мне. Конечно, это непросто, но и не так сложно, как кажется на первый взгляд.

Моя должность в Кнессете официально называется «главный координатор по связям с русскоязычными СМИ», но кроме контактов с прессой я обязана заниматься письмами русскоязычных граждан, направленных Далии Ицик — спикеру парламента. Для меня эта часть моей работы является не менее важной, чем всё остальное. Конечно, это не так интересно, как, например, готовить для председателя Кнессета обзор русскоязычной прессы или присутствовать на встрече с высокопоставленными гостями из-за рубежа, однако всё это не может сравниться с чувством удовлетворения, которое возникает, когда, благодаря моим стараниям, кому-то стало немного легче жить. Немного легче, немного радостнее, немного спокойнее.

— «Женские войны» были написаны три года тому назад. Значит ли это, что ты работаешь над новой книгой?

— Эти три года я не пишу, но накапливаю что-то – впечатления, знания, навыки для нового романа. По вечерам занимаюсь кинематографией, философией, психологией, иудаизмом. Прошедшей весной под воздействием изучения Торы я создала несколько фото-художественных полотен, которые готовлю сейчас к выставке. Изучение основ еврейской религии научило меня жить осознанно, владеть ситуацией и поступать именно так, как я хотела бы поступить, а не так, как требуют обстоятельства, усвоенные с детства рамки приличия или ожидания других людей. Именно так поступают сильные личности, с которыми мне посчастливилось работать в мире политики.

— Как ты в политике оказалась?

— Сначала я попала в мир телевидения, который, как известно тесно связан с политикой. До приезда в Израиль я работала журналисткой на омской ТВ-студии. Случилось так, что на телевидении я стала работать и в Израиле. Хотя, если честно, моя израильская телекарьера сложилась по принципу – «телевизионный проект – пособие по безработице – телевизионный проект». Так продолжалось несколько лет, потом я узнала, что партия «Ликуд» объявила конкурс на должность «русского» пресс-секретаря на время предвыборной кампании, и подала документы на участие в конкурсе. Для выяснения моей пригодности для этой работы меня направили… на тесты в специальный институт. Я получила от экзаменов невероятное удовольствие, а спустя некоторое время переполненная впечатлениями написала повесть «Психотест», которая была издана в 2003 году в Москве вместе с ещё несколькими моими повестями и романом «Королева на левом бедре».

В «Ликуд» меня приняли. Через семь месяцев Биньямин Нетаниягу благополучно пришёл к власти, а я благополучно снова стала безработной, законно и без обид. Потом была работа в Сионистском форуме, а затем — в качестве пресс-секретаря депутата Кнессета Наоми Блюменталь, занимавшей тогда пост главы парламентской комиссии по алие и абсорбции.

Блюменталь – это целая эпоха в моей жизни. Замечательная эпоха. Эпоха взросления и становления, как личности. Наоми — это верный друг, который способен принимать людей со всеми их недостатками. В 2001 году она возглавила объединённый русскоязычный штаб, который боролся за приход к власти Ариэля Шарона. Тогда она назначила мне встречу с Шароном, чтобы я убедила его обращаться к русскоязычным израильтянам на их родном языке. Шарон стеснялся своего акцента, когда говорил на русском. Из многоголосого хаоса приёмной я вошла в тихий кабинет. За столом сидел Шарон. Я представилась и подала ему свою книгу «Королева на левом бедре», которая к тому времени вышла в свет на иврите.

Шарон сказал: «Присаживайся, пожалуйста, потому что если ты не сядешь, я должен буду встать. Иначе я не могу разговаривать с женщиной». Так Шарон оказался первым израильтянином, которому помешало, что во время разговора женщина стоит, а мужчина сидит. Иногда встречаешься с человеком, и с первой секунды появляется ощущение, что человек этот очень близок тебе, словно ты знал его много лет. Так было с Шароном. А через некоторое время после нашей встречи израильские газеты пестрели заголовками: «Шарон говорит по-русски!»

Моя искренняя дружба с Наоми Блюменталь продолжается и по сей день. Во время судебного разбирательства, которое длилось больше года по поводу известной истории, согласно которой Наоми обвинили в подкупе активистов «Ликуда», я старалась поддержать ее как могла. Кроме меня были сотни других людей, которые знали Наоми близко и всей душой желали конца её душевным мукам. Я совершенно убеждена, что рак у покойного профессора Михаэля Блюменталя, мужа Наоми начал катастрофически прогрессировать именно из-за этих жесточайших судебных тяжб, в ходе которых Наоми беззастенчиво поливали грязью.

Михаэль был необыкновенным человеком. Он входил в тысячу самых искусных офтальмологов, живущих на Земном шаре. В 1960-е годы на стажировке в Америке Блюменталь познакомился со Святославам Фёдоровым, и с тех пор на протяжении всей жизни они дружили. Михаэль был очень сильным человеком. Он ничего и никого не боялся. Но судебные разбирательства сломили его, человека, который готов был сделать для Наоми всё, абсолютно всё, защитить её, защитить честь семьи. Его любимую жену поливали грязью, а сильный Михаэль ничего не мог сделать. Это его сломило.

Я изучаю основы иудаизма, а потому верю в путешествия душ, верю, что когда-нибудь, в будущей жизни снова встречусь и с Михаэлем и с моим единственным братом Эдиком, который обязательно стал бы великим рок-музыкантом, если бы не умер в 23 года от порока сердца.

— Интересно, что ты напишешь под впечатлением работы с председателем Кнессета Далией Ицик?

— Наверное, что-нибудь мистическое, еврейское в смеси с голливудским. Голливудское, потому что Далия Ицик родилась и выросла в очень бедной многодетной семье выходцев из Ирака, а сейчас она — первая женщина, которая возглавляет израильский парламент, причем не просто возглавляет, а по-настоящему держит его в руках и управляет всем, что в стенах Кнессета происходит. Разве это не напоминает классический голливудский сюжет? Мистическое – потому, что манерой руководства и общения с людьми Далия часто напоминает мне Ариэля Шарона и словно восполняет в моей душе то, что он не успел восполнить. У Далии очень доброе сердце, а еще врождённая восточная мудрость, поэтому интуиция подсказывает мне — она станет не только главой правительства, но и оставит глубокий след в истории Израиля. Я всегда чувствую предстоящие падения и взлёты людей, с которыми работаю.

— И сообщаешь им об этом?

— О взлётах сообщаю, а о падениях – нет. Нельзя человеку говорить что-то плохое. Это может лишить его веры в себя. Вообще я убеждена в силе произнесённых или написанных слов. Силой слов Всевышний создал мир.

— А кто из иностранных политиков тебе особенно запомнился?

— Председатель английской палаты лордов, баронесса Хелен Хейман и президент Франции Николя Саркози. Каждый раз, когда я должна принимать участие во встрече с иностранным представителем, я делаю своеобразное домашнее задание — читаю уже опубликованные материалы о госте. Предстоящая встреча с английской баронессой меня заинтриговала. Я никогда не видела живых баронесс, да еще и первую женщину — председателя британской палаты лордов за всю её шестисотлетнюю историю. И чтобы составить свое собственное впечатление от гостьи, решила нарушить традицию и ничего заранее не просматривала. И вот я захожу в кабинет Далии Ицик и вижу очень элегантную женщину с совершенно еврейскими глазами, да ещё чувствую в ней что-то родное – «русское». «Этого не может быть!», — говорю я себе. Но чувство настолько сильное, что первые двадцать минут я даже не могу уловить нить беседы и смотрю, как заворожённая на баронессу и вижу в ней черты, глаза и улыбку любимой двоюродной бабушки Люси из Киева. Баронесса оказалась еврейкой, да ещё с русско-украинскими корнями. Её родители жили в Украине и в России, а в 1945 году эмигрировали в Великобританию. А титул ей был присвоен королевой Англии за заслуги перед отечеством. Всё это я прочла о ней после встречи, и по сей день живу с двойственным чувством. С одной стороны я рада, что не сделала тогда своего «домашнего задания», а с другой стороны, сожалею, что не спросила баронессу – знает ли та русский язык. Беседа на русском с председателем палаты английских лордов, еврейкой, баронессой в кабинете спикера израильского парламента – разве это не мистика?

С президентом Франции Николя Саркози у меня произошла почти идентичная история, хотя до встречи с ним я много о нём читала и, конечно, не раз видела его на экранах телевизоров и на страницах газет. Однако, в реальной жизни он оказался удивительно похожим на моего любимого дядю Моисея, брата мамы – отчаянного авантюриста и дон жуана. В отличие от Саркози мой дядя, Моисей не управлял Францией, поэтому у него была уйма времени на любовные приключения. Рядом со своей супругой, очаровательной Карлой Бруни Саркози выглядел в точности таким, каким мне запомнился дядя Моисей рядом со своими длинноногими любовницами, которым он с упоением декламировал Есенина и Евтушенко. Я словно вернулась в юность, когда увидела те же плутовские глаза, наполненные одновременно мудростью и пламенем страсти, искрящимся весельем и бесшабашностью.

— О своей личной жизни ты не говоришь?

— Моя личная жизнь – это мои любимые мама Женя и сын Антон. В 1992 году мы приехали в Израиль впятером. С нами были папа и брат. Сегодня папу и брата нам с мамой восполняет Антон. Он вырос именно таким, каким я мечтала – настоящий мужчина, сильный, великодушный с прекрасным чувством юмора и очень интеллигентный образованный человек. В этом году Антон получил в Иерусалимском Еврейском университете первую академическую степень по геологии и атмосфере. Кроме того, он всерьёз увлекается театром и философией. Но самое главное, Антон – мой настоящий друг. Нас объединяет глубокое духовное родство.

— Тебе бывает грустно?

— Мне никогда не бывает скучно, и я не знаю, что такое обыденная жизнь или одиночество. Конечно, иногда мне бывает грустно, меня охватывает отчаяние, что нет того или нет другого и неизвестно, когда будет. Тогда я смотрю в ночное небо и плачу горькими слезами… минут десять, а потом вспоминаю смешные и очень приятные слова писателя Анатолия Алексина, который сказал мне однажды: «Жанна, вы поздно родились! Родись вы на десять лет раньше, вас бы напечатали в «Огоньке», и вы бы сразу проснулись знаменитой на весь Советский Союз!»..

Алексей Осипов

Самара today