29 октября 1935 года в областном суде был вынесен приговор по уголовному делу о войне молодежных банд — «низовской», «дубровской» и «запанской». Так завершилась эпоха самарских «горчишников».

Считается, что в Самаре слово «горчишник» возникло по причине выращивания здесь в течение многих десятилетий огромного количества красного перца, который и называли «горчицей». Но поскольку при продаже этого товара торговцы часто жульничали, подмешивая в толченую «горчицу» тертые отруби, шелуху и даже пыль, то горчишниками вскоре стали называть любых самарских мелких преступников – мошенников, воришек, хулиганов, бузотеров и прочих, которых здесь хватало во все времена.

В записках самарского художника, мецената и коммерсанта Константина Головкина, который не раз имел с местными «горчишниками» неприятные встречи, о них сказано так: «Одевались они в черный костюм, короткий пиджак, брюки или штаны. Лакированные, блестящие на солнце, голенища сапог, иногда жилет, вышитая или ярко цветная на выпуск рубаха… На голове картуз, то с широким блинообразным верхом, то совершенно почти прямой… За голенищем сапога или нож, или гирька на проволоке…»

Самарские горчишники объединялись в «кодлы» (по-местному – банды), каждая из которых «держала» свои улицы и переулки. Вплоть до конца 30-х годов такие группы молодежи, подбадривая себя пивом и дешевым вином, под звуки гармошки бродили по городу в поисках приключений. Старожилы до сих пор помнят любимую песню местных хулиганов: «Я в детстве был горчишник, носил я брюки клеш, картуз с широким верхом, в кармане финский нож».

В середине 30-х годов территорию Самары контролировали три основные молодежные группировки. Самой сильной из них в это время считалась «дубровская», костяк которой составляли парни городского происхождения. Главарем «дубровских» в это время был 19-летний Георгий Сашин по кличке Сынок.

С этой группой соседствовала ее извечная соперница – банда «низовских», в нее входили в основном бывшие детдомовцы, которых в период страшного поволжского голода 1921-1922 годов вывезли в город из вымирающих деревень. Возглавлял «низовских» выходец с юга губернии 18-летний Дмитрий Дружинин по кличке Колчак.

Но самой старой и традиционно сложившейся организованной криминальной группировкой всегда считались «запанские», владения которых распространялись на окраинные поселки. Однако авторитет этих хулиганов заметно упал, поскольку из центра Самары их стали вытеснять молодые хулиганы, в стычках с которыми «запанские» все чаще терпели поражение.

В 1933 году в лидеры «окраинных» вышел 26-летний Александр Калачев, он же Саша Медик, получивший такую кличку после нескольких месяцев работы санитаром в больнице Пирогова. При нем «запанские» попытались вернуть свое влияние, но в итоге проиграли. Тогда Медик выбрал другую тактику: его бойцы стали подкарауливать конкурентов, когда те в одиночку шли по улице, неожиданно на них нападали, избивали и резали ножами в целях устрашения.

Лишь после этого уголовный розыск предпринял решительные меры по разгрому обнаглевших «запанских». Несколько активных бойцов из этой группы в 1934 году были задержаны и впоследствии осуждены, а сам Саша Медик в конце того же года был убит в перестрелке с оперативниками. Но его место пустовало недолго: весной 1935 года главарем «запанских» себя провозгласил 25-летний Алексей Жуков по прозвищу Жучка. Вскоре одна из его вылазок в старый город закончилась трагедией. В ночь на 24 мая ударом ножа был убит один из «низовских» — 16-летний Иван Андреев по кличке Рыжий.

В течение последующей недели бригады «низовских» численностью по 25-30 человек под предводительством самого Дружинина-Колчака несколько раз ходили в поселок Запанской в поисках Жукова. Однако обнаружить его им так ни разу и не удалось. Тогда «низовские», разозленные неудачей, стали резать подряд всех мужчин, попадавшихся им на пути. Правда, насмерть при этом они никого не убили. Что же касается Жукова, то он, опасаясь за свою жизнь, срочно уехал из Самары к родственникам в Ташкент, где его следы вскоре затерялись.

Пока преступные группировки разбирались между собой и проливали кровь мирных горожан, в крайком ВКП (б) были вызваны руководители УВД, перед которыми поставили задачу – прекратить войну молодежных банд. В тот же день милицейские подразделения приступили к зачистке города от распоясавшихся «горчишников».

Первыми за решеткой оказались самые наглые из «дубровских» — Виктор Мрыкин по кличке Фрунзе и его друзья Александр Катков по кличке Каток и Виктор Богатов по кличке Богат, которых наряд милиции арестовал во время стычки в пивной. А главарь «дубровских» Сашин-Сынок был задержан только через неделю после этих событий в ходе отдельной операции. Начальник городского уголовного розыска Проходцев хитростью выманил главаря из «хазы» и арестовал с оружием на улице Куйбышева.

Что же касается лидера «низовских» Дружинина-Колчака, то его милиции удалось взять по старинному методу всех времен и народов, который по-французски звучит как «шерше ля фам». Уголовному розыску было известно, что у него есть любовница Нина Птицына, хранительница арсенала «низовских». И чтобы заманить Колчака в ловушку, оперативники во время облавы задержали одну из близких подруг Нины – Веру Лайкину по прозвища Лайка.

На допросе ей популярно объяснили, что от нее ничего особенного не требуется, а нужно только донести до Колчака, что якобы по ночам на свидание к его подруге ходит его же двоюродный брат Николай Дружинин, живущий в соседнем доме. За это Веру пообещали снять с учета в детской комнате милиции. И такая несложная операция принесла быстрый результат: уже через день Колчак-Дружинин угодил в милицейскую засаду, оставленную в комнате Нины Птицыной.

По уголовному делу о самарских молодежных группировках прокуратура привлекла к ответственности 15 человек. Приговор в Куйбышевском краевом суде зачитывался два дня подряд – 29 и 30 октября 1935 года. Все подсудимые были признаны виновными по статье 59-3 (бандитизм) действовавшего в то время Уголовного кодекса РСФСР. Большинство из них, в том числе и главари бригад Сашин и Дружинин, получили по 10 лет заключения в лагерях с последующим поражением в правах, а рядовые бойцы – от 3 до 5 лет лишения свободы.

В последующие годы борьба с молодежными бандами в Самаре и вообще в нашей стране была заметно ужесточена. Все люмпен-пролетарии, а также беспаспортные граждане, бродяги и тунеядцы на долгие годы переехали в сталинские лагеря, где их принудительно заставили трудиться на стройках коммунизма. С этим и закончилась эпоха самарских «горчишников».

Самара today