Начав восхождение к Олимпу с тель-авивской улицы, аналога московского Арбата, на которой мастера всех мастей предлагают прохожим свои творения, став дизайнером мирового масштаба, она не стала переносить свою мастерскую, расширившуюся до целой фабрики, курсируя между городом-спутником Тель-Авива и целой Вселенной, покоряя все новые и новые города и столицы.

Ей удалось то, о чем втайне мечтают дизайнеры всего мира – любое ее изделие, будь то ювелирное украшение, модный аксессуар, кукла или предмет гардероба, будет немедленно узнано, а ее имя безошибочно идентифицировано. Такому позавидуют и Карден, и Сен-Лоран: их авторство широкими слоями покупателей будет определено лишь при наличии на изделии фирменной эмблемы. А вот все то, что родилось сначала в фантазиях, а затем в мастерских Михаль Негрин, сразу ассоциируется с присущим только ей стилем – нежным и слегка куртуазным, ставшим, в определенной степени, своеобразным символом современного Израиля, легкость бытия в котором, наверное, и предопределила ее мировую славу.

География ее известности простирается далеко за пределы Святой земли. Во многом, благодаря тому, что ее фирменные магазины есть в Хорватии и Канаде, России и Испании и других странах (таких магазинов уже 37, и еще 23 будут открыты в ближайшие два года). Плюс, туристы со всего света, улетающие из тель-авивского международного аэропорта, традиционно приобретают в расположенном там ее фирменном бутике милые сердцу вещицы, увозя домой сувениры особого толка – роскошные и ни на что не похожие.

Начав восхождение к Олимпу с тель-авивской улицы Нахалат Биньямин, аналога московского Арбата, на которой мастера всех мастей предлагают прохожим свои творения, став дизайнером мирового масштаба, она не стала переносить свою мастерскую, расширившуюся до пределов целой фабрики, из немного провинциального Бат-Яма, курсируя между этим городом-спутником Тель-Авива и целой Вселенной, покоряя все новые и новые города и столицы.

— Михаль, ваш стиль – это…?

— Это язык, который я придумала сама и на котором общаюсь с окружающим миром. И как оказалось, его понимают во всем мире. Быть может потому, что мама моя родом из Украины, и все мои любимые цвета, бирюзовый особенно, уже ставшие фирменными орнаменты как-то перекликаются с моими корнями. Хотя, казалось бы, в моих работах разных периодов есть и викторианские мотивы, и винтажные.

Я никогда и не предполагала, что мой язык, мой стиль будут понятными во всем мире. Каждый раз, когда мне предлагают открыть бутик в еще одной стране мира, я искренне удивляюсь и радуюсь. В любом случае, я все придумываю так, чтобы мне самой это нравилось, чтобы мне хотелось это носить, этим пользоваться, на это смотреть. Наверное, поскольку все это от души, искренне, из глубин моего сердца, стиль мой нравится людям.

— Вас обидит, если кто-то определит его как китчевый?

— Очень! Китчевый стиль имеет свои четкие, характерные особенности и признаки, не имеющие ничего общего ни в плане гаммы цветов, ни в плане узоров, ни в плане форм с тем, что придумываю я. Китч, в первую очередь, это отсутствие гармонии, примитивизм, его невозможно идентифицировать как авторскую работу, в конце концов, это всегда дешевка и по виду, и по цене.

— А определение, согласно которому, ваше творчество является классикой дизайна современного Израиля?

— Ого, я уже в списке классиков? С одной стороны, почти все, что я делаю, вписывается в концепцию классического искусства, не претендуя на сиюминутные тренды. Взять, например, украшения – люди с удовольствием покупают и заказывают модели, которые были придуманы мною 15-20 лет тому назад. С другой, мой стиль, мои приемы кое-кто копирует, выдавая за свои собственные. Это, пожалуй, тоже показатель, который, по правде говоря, раздражает.

— А если я выйду из вашего бутика, ничего не приобретя?

— Я знаю, что творю не для всех: кому-то по душе минимализм, кому-то нравятся совсем простые вещи. Моя лакмусовая бумажка – это люди, которых я люблю. Их мнение, их восприятие мне особенно важно.

— Не страшно было называть компанию своим именем? Куда проще ведь было укрыться под невинной, ни к чему не обязывающей вывеской…

— Все как-то сложилось само собой: оставив кибуц, начав продавать свои первые работы на Нахалат Биньямин, я вообще не задумывалась ни о каком собственном Доме, и всего лишь заказала визитные карточки. Что на них я могла тогда написать? Только свое имя. Дизайн визиток разработала моя двоюродная сестра. Он, кстати, вот уже четверть века не менялся, став фирменным стилем Дома «Михаль Негрин». Мобильных телефонов тогда не было, провести домашний было проблемой. Вот я и указала на карточке номер телефона-автомата, который стоял в самом начале улицы Нахалат Биньямин. Какой-то период времени я уставала от того, что мое собственное, полное имя является названием Дома, хотела даже сменить фамилию, но потом привыкла.

— Израильский кибуц времен вашего детства – это образ жизни, которому бы позавидовали некоторые социалистические режимы, — всеобщее равенство, нелегкий труд, никаких излишеств. Как же случилось так, что именно кибуцница стала дизайнером мирового уровня?

— Наверное, как раз потому, что в детстве у меня почти не было никаких игрушек, равно как и не было цветных платьев, впрочем, как и у всех детей в кибуцах того времени. Вот и компенсирую до сих пор этот своеобразный голод. А еще свою роль сыграл мамин перфекционизм: в кибуце она вела танцевальный кружок и делала все для того, чтобы представления проходили на самом высоком уровне – свет ставился правильно, наряды выступающих, благодаря ее усилиям, максимально походили на костюмы профессиональных коллективов.

— Руководство Домом означает необходимость заниматься бизнесом, причем, возможно, в ущерб творчеству. Справляетесь?

— Когда делаешь ставку на правильных людей, доверяешь им определенные заботы, то баланс можно соблюдать. Да, Дом был создан благодаря моим талантам, но и тогда, и сейчас рядом со мной были верные соратники, которым я благодарна. 250 человек сегодня работают в «Михаль Негрин». Без них я бы просто не справилась. Особенно в последние годы, когда конкуренция на рынке, ставшем глобальным, куда сильнее, чем раньше.

— Но эти 250 человек вместе с вами ничего не делают для модников мужского пола!

— Пока что вышла в свет коллекция галстуков. Я ведь и дизайном женской одежды занялась не сразу: сначала были украшения, потом, когда я обустраивала свой тель-авивский дом, всевозможные аксессуары и элементы декора. Пока лишь скажу, что в последнее время все больше и больше думаю о начале работы над коллекцией мужских рубашек. Эта идея появилась в моей голове давно, но как-то все откладывалось – я отдавала все силы то игрушкам, то детской одежде. В этом мире всему свое время.

— А в каком мире живет Михаль Негрин?

— В собственном, который она очень любит. Мое хобби – это дизайн, я живу в мире своего хобби, развивая его и наслаждаясь им. Сочетая это с гордостью за свою страну, которую представляю на международной арене, среди прочего получая предложения о сотрудничестве и заказы из стран, которые, мягко говоря, не слишком дружелюбны по отношению к еврейскому государству.

— Попадая за границу, какие места любите посещать?

— Стараюсь обязательно попасть на блошиные рынки. Они – своеобразный и безошибочный барометр, который указывает, что сегодня уже считается вчерашним днем, а что вновь стало модным.

— Стиль Михаль Негрин узнаваем. А в каком стиле вам снятся сны?

— Многие элементы моих снов стали частью моих каталогов, моими работами. И я всегда держу на прикроватной тумбочке записную книжку и ручку, дабы проснувшись, сразу записать или набросать все то, что увидела во сне этой ночью. Я действительно многие образы черпаю именно из своих снов. И очень благодарна за то, что они приснились именно мне.

Алексей Осипов

Самара today