ПАРИЖ, 6 июн — РИА «Новости», Андрей Низамутдинов. В канун 60-летия открытия «второго фронта» — высадки союзных войск в Нормандии — и освобождения Франции от гитлеровской оккупации страна с благодарностью вспоминает тех, кто внес свою лепту в победу над фашизмом.

В их числе — потомок русских эмигрантов, член Национальной организации ветеранов французского Сопротивления Игорь Лопатинский.

«Когда началась война, я учился в Кадетском корпусе имени императора Николая II. Отец был царским офицером, воевал в Первую мировую, после революции в России родители эмигрировали во Францию», — рассказал Лопатинский в интервью РИА «Новости».

По его словам, родители не любили Советскую власть, но когда Гитлер напал на СССР, отец сказал, что надо как-то помочь родине. «Я сперва их не понимал, ведь они всегда ругали большевиков, но тогда мать мне сказала: «Дурачок, ведь это же наши, русские люди», — вспоминает ветеран.

Он рассказал, что примерно в 1942 году его отец устроился работать к немцам водителем санитарной машины: «Он работал в районе Сен-Мало, на севере, а там поблизости находились два лагеря советских военнопленных. Отец был одним из тех, кто помогал им бежать и переправляться в Париж. В Париже они по две-три недели жили у нас квартире».

Крестный и старший брат Игоря были связаны с отрядом Сопротивления, который базировался в районе города Санлис, что в нескольких десятках километрах от Парижа. И мальчишке, который тянулся за взрослыми, дали ответственное поручение: «Каждый вечер ровно в пять часов я должен был звонить в партизанский штаб, который находился в парижском предместье Леваллуа. Чаще мне говорили: «Ничего» — и вешали трубку. А иногда сообщали: «Завтра». Это означало, что на следующий день мне предстояло провести живших у нас беглецов, как правило, два-три человека, через весь Париж, с юга, где была наша квартира, на север, в район Монмартра, где нас поджидал партизанский связной».

Лопатинский говорит, что больше никогда не встречался с этими людьми, и даже не знает толком, кем именно они были: «Обычные русские люди, они называли свои имена — Степан, Петр, Миша, но я даже не знаю, были ли эти имена настоящими».

Впрочем, был один человек, с которым Игорю в ту пору приходилось встречаться довольно часто: «Его звали Николай Борисович. Вечно он был какой-то небритый, помятый, грязный. Он приходил к нам, оставался на два-три дня, много спал, уходил, через какое-то время появлялся снова и опять исчезал. А когда война уже закончилась, отца арестовали — консьержка сообщила, будто он являлся агентом гестапо — и отправили в лагерь в Дранси (примерно в 10 километрах от Парижа — прим. корр.). И вот через несколько дней после этого к нам заявился тот самый Николай Борисович в форме полковника Советской Армии, с завернутой в газету бутылкой водки. Сейчас, сказал, с Шурой — так он моего отца называл — выпьем за победу. Мать в слезы: Шуру арестовали. Ну, Николай Борисович тут же куда-то помчался и через час привез официальную бумагу с печатями, где было сказано, что Александр Лопатинский был партизаном и помогал скрываться советским военнопленным, бежавшим из концлагеря».

После этого, по рассказу Игоря Лопатинского, его крестный отправился пешком в Дранси и передал бумагу в лагерную администрацию. Отец Игоря провел в лагере около трех месяцев, дожидаясь рассмотрения дела. А когда наконец его вызвали на заседание судебной «тройки», выносившей приговоры, заветная бумага была извлечена из папки, и Александра Лопатинского без проволочек выпустили на свободу.

Как вспоминает Игорь Лопатинский, в годы войны русская эмиграция во Франции не была единой. Кто-то пошел служить к Власову в РОА или к казачьему атаману Краснову, сотрудничавшему с гитлеровцами, а многие, наоборот, оказались в рядах Сопротивления и поплатились жизнью, как княгиня Вера Оболенская или кадет Кирилл Радищев, совершивший неудачную попытку покушения на немецкого губернатора Парижа.

Сам Игорь Лопатинский после войны продолжал поддерживать связи с исторической родиной. СамАлексей Маресьев лично вручил ему диплом Советского комитета ветеранов войны, а в начале 1990-х Лопатинский возглавил Межрегиональную ассоциацию русских ветеранов французского Сопротивления. Тогда же ему выдали советский паспорт, и теперь Лопатинский частенько бывает в России, встречается там с ветеранами. А в своем доме в Гавре, портовом городе на берегу Ла-Манша, хранит обширный архив, в котором собраны уникальные документы по истории русской эмиграции. И охотно готов поделиться знаниями.

«Куда бы нас судьба ни забросила, все равно мы остаемся русскими», — говорит он.

2004-06-06 06:42

РИА "Новости"