Главная, гастрольная часть фестиваля NET открылась «Палатой номер шесть» из знаменитого берлинского «Дойчес-театра», не раз приезжавшего в Россию, в частности со спектаклями Михаэля Тальхаймера. На этот раз, в соответствии с концепцией staging abroad (подразумевающей, что нынешний Новый европейский театр представлен режиссерами, работающими за рубежом), в Москву привезли постановку Димитра Гочева, болгарина старшего поколения, много лет ставящего в Германии.

До того работ Гочева в Москве не видели, хотя слухов о его интеллектуальной режиссуре было много. К тому же три года назад его «Иванова» из берлинского же «Фольксбюне» обещали привезти на фестиваль «Ивановых» в Театре наций, но тогда из-за проблем с пожарными службами так и не довезли.

Новый Чехов Гочева, как и не доехавший до нас прошлый раз, строится вокруг отличного актера — Самуэля Финци, болгарского еврея, играющего по Европе на всех возможных языках, а в Москве часть роли так свободно проведшего по-русски, что все потом спрашивали, что это за талантливый, но неизвестный русский эмигрант. Три года назад в «Иванове» Финци должен был сыграть заглавного героя, теперь его роль — доктор уездной психиатрической лечебницы Рагин.

Для этой постановки Гочев использовал любопытный, хоть и не совсем новый ход: спектакль его собран, как из осколков, из чеховских фраз, относящихся к разным произведениям. «Палата №6» — только рамка. Вернее, так: текст повести служит для спектакля зачином и финалом, и содержание спектакля тоже определяется чеховским раскладом: усталый психиатр Рагин и пятеро душевнобольных, постепенно меняющих отношение героя к миру, а вместе с тем ввергающих его самого в состояние, похожее на душевную болезнь. Но сам текст спектакля — это специальным образом, очень кропотливо, буквально по фразам собранная Гочевым нарезка из произведений Чехова. Поскольку герои — безумцы, то разговоры их выглядят не слишком связно, скорее они собраны по тематическому принципу и полны повторяющихся мотивов. Один из героев (вероятно, это и есть больной Громов, так повлиявший на Рагина) —философствует о свободе, счастье и будущей жизни (например, тут есть самые знаменитые монологи из «Трех сестер»), другой, помоложе, ведет мрачные протестные речи о горе и притеснениях, пожилой разглагольствует о всяких пустяках вроде средств от облысения. Есть и две женщины: юная «невеста», разгуливающая в фате, присвоила многочисленные чеховские монологи о любви, а «актриса» постарше соединяет в себе кокетливых и витальных Аркадину и Раневскую и без конца спрашивает: «Ты больше не сделаешь пиф-паф?». Рассказчиком и одновременно сторожем Никитой тут оказывается пожилая дама в голубом девичьем платьице и с нарумяненными щеками.

Прием Гочева выглядит весьма формально: фестивальная публика, знающая Чехова наизусть, легко в него включается, но быстро начинает скучать, поскольку действие большую часть спектакля никуда не движется. Только на пустой сцене хорошие немецкие актеры наперебой с безумным видом выкликают обрывки чеховских текстов. Смысловое и эмоциональное движение спектакля начинается ближе к финалу, когда всерьез вступает Финци — очкастый интеллигент Рагин, постепенно впадающий из вялого уныния в экзальтацию. В его потухших глазах зажигается безумие, губы кривятся, и следить за ним последние минуты, пока тетка Никита не констатирует смерть доктора, оказывается интересно. Но для двухчасового спектакля этого маловато.

Подробнее: Время новостей

Время новостей