Анализу причин взрывов на шахте «Распадская» посвящен репортаж журналиста Financial Times Чарльза Кловера из Междуреченска, который автор описывает как «переживающий шок сонный шахтерский городок, затерянный в бесконечных березовых лесах Западной Сибири».

Как объяснил журналисту профсоюзный вожак шахтеров «Распадской» Ильдар Габдрахманов, на бумаге состояние дел на шахте — лучше не бывает: новое оборудование, немецкие вентиляторы, английская система безопасности, включая установленные специально для защиты горняков метановые датчики, которые отключают электричество, если уровень метана начинает превышать 1%.

«Проблема не с оборудованием, а с системой управления», — говорит Габдрахманов: шахтеры получают сдельную оплату, а не повременную, и потому готовы пойти на многое, в частности, проигнорировать технику безопасности, чтобы добыть лишний уголь.

«Если ты бригадир и перед тобой стоит выбор — соблюсти правила безопасности или же добыть дополнительно тысячу тонн угля, то, к сожалению, выбирают обычно последнее», — поясняет он.

Никто из опрошенных FT шахтеров не стал говорить о якобы общепринятой в городе практике: по слухам, чтобы выполнить месячный план добычи угля, шахтеры постоянно отключают метановые детекторы.

Горняк Сергей Репин — который спускался в забой в прошлую субботу после первого взрыва, чтобы починить вышедший из строя насос, — на вопрос о том, существуют ли нарушения техники безопасности, ответил так: «Если мы делаем месячный план, то получим за месяц 45 тысяч рублей, а если нет — то 20 тысяч. Это все, что я могу сказать, а так — все может быть».

Следствие выдвинуло «человеческий фактор» как одну из возможных причин взрыва. Подобная же комиссия, расследовавшая причину взрыва на шахте в соседнем Ульяновске в марте 2007 года, когда погибли 10 человек, установила, что горняки вывели датчики из строя, повесив на них куртки.

Однако официальный представитель «Распадской» отрицает, что подобные нарушения могли иметь место: «Никто здесь этого не делает, мы не подрывники-самоубийцы». Шахтер Сергей Репин также говорит, что новые британские метановые датчики невозможно обмануть.

С тем, что чинить надо не оборудование, а систему, согласен и председатель Независимого профсоюза горняков России Александр Сергеев, обратившийся с призывом к Международной организации труда (МОТ) в Женеве, чтобы она оказала давление на российское правительство и горнякам стали платить почасовую оплату, а не сдельную.

Как объяснил FT эксперт МОТ Мартин Хан, стандартная практика в большинстве стран такова, что шахтерам платят именно по часам работы, однако Россия не ратифицировала конвенцию МОТ по охране труда и здоровья на шахтах, поэтому организация бессильна что-либо сделать.

«Сегодня шахтерский край в Западной Сибири — один из самых темных уголков индустриальной империи, сколоченной олигархами, чьи роскошные яхты и футбольные клубы построены на тяжелом труде, зачастую в опасных условиях», — пишет газета.

Она напоминает, что акционеры «Распадской», 40% акций которой принадлежит группе «Евраз» (36% которой, в свою очередь, владеет Роман Абрамович), весьма зависят от добытого на шахте угля.

Как стало известно газете, профсоюз «Распадской» собирался провести 22 марта этого года забастовку с требованием изменить систему оплаты. Стачка не состоялась, однако российское правительство ощущает угрозу, исходящую из этого региона, и не забывает о том, что забастовка шахтеров Кузбасса в 1989 году в связи с нехваткой мыла помогла вбить последний гвоздь в гроб коммунизма.

Теперь многие горняки-старожилы не столь однозначно оценивают это завоевание.

«Что отличает нынешнюю систему от советской — так это то, что интенсивность производства резко возросла, — цитирует FT горняка с 30-летним стажем Николая Мегиса, председателя профсоюза шахты «Ленинская», соседней с «Распадской». — В советские времена, если «Распадская» добывала 500 тысяч тонн в месяц, людям давали Героев соцтруда. А теперь от них ждут, что они как нечего делать выдадут без малого миллион тонн в месяц».

Би-би-си