Сегодня Москва прощается с кинорежиссером Владимиром Мотылем, автором десяти фильмов, два из которых — «Звезда пленительного счастья» и «Женя, Женечка и «катюша» — стали классикой, а третий, «Белое солнце пустыни», и вовсе народным достоянием.

Незадолго до смерти Владимир Яковлевич МОТЫЛЬ побеседовал с Дмитрием САВЕЛЬЕВЫМ.

— Владимир Яковлевич, вы известны как заядлый путешественник. Говорят, весь Советский Союз исколесили вдоль и поперек. И в своем кино вы тоже путешествовали — по самым разным эпохам. В современность заглянули, кажется, только однажды, в фильме «Несут меня кони», да и то он был на чеховский сюжет. Скажите, две эти ваши страсти — к реальным путешествиям в пространстве и вымышленным путешествиям во времени — между собой как-то связаны?

— Я любил и люблю чувство свободы, и мои странствия, пожалуй, давали мне это чувство. Кроме всего прочего, без полной свободы — я в этом убежден — подлинное творчество невозможно. Уход в прошлое полной авторской свободы конечно же не давал. Такой свободы нет да и не может быть в кино, где художник ощущает свою зависимость, пожалуй, острее, чем в каком-либо из искусств. И тем не менее.

— Как же вы со своим обостренным свободолюбием все-таки выбрали кино — и бросили театр, где начинали?

— В кино я был влюблен с детства. Это была заветная мечта ссыльного мальчишки, у которого не было других радостей, кроме тех фильмов, что в нашу глушь привозила и крутила кинопередвижка. Мой отец, польский эмигрант, был репрессирован и сгинул на Соловках. Деда по матери, белорусского крестьянина, объявили кулаком только за то, что он обзавелся крепким хозяйством и построил дом для своей многодетной семьи, да еще за то, что он, лошадник, не захотел пожертвовать свой небольшой табун на колхозное благо. Всю семью, и меня в том числе, сослали на Север, там многие погибли, мамина сестра сошла с ума… И вот туда приезжала кинопередвижка, привозила «Веселых ребят», комедии с Чарли Чаплином, которого я обожал… Я смотрел эти фильмы бесконечно — сколько было сеансов, столько и смотрел. И другого будущего я себе после школы не представлял — только кино, только ВГИК. Школу я окончил в сорок пятом и сразу отправился в Москву. Режиссеров набирал тогда Игорь Савченко. Я успешно прошел два тура, и по реакции Савченко видел, что ему нравится, как я отвечаю. Оставался третий тур — собеседование. И я его прогулял.

— Сознательно?

— Так получилось. Мне было семнадцать, ко мне приехала из Соликамска моя первая любовь, девятиклассница Нина. Приехала специально, чтобы меня увидеть. Я встретил ее и забыл обо всем на свете. Ночью забрался к ней по пожарной лестнице на третий этаж: она очень боялась, что соседи пожалуются родителям, и запретила мне появляться в дверях. Я забрался — и мы с ней два дня… В общем, спохватился я, когда экзамен уже начался. Только что кончилась война, никаких такси в городе нет, даже если бы и смог наскрести на это деньги. Во ВГИК надо тащиться трамваями, с пересадкой… Приехал. В коридорах клубится папиросный дым, слоняются какие-то одинокие фигуры. Мне сказали, что Савченко уже ушел. Что тут скажешь? Пропала жизнь. Я поплелся к дверям. Тут меня окликнула девушка из комиссии: «Ты куда? Сумасшедший, немедленно звони Савченко! Он тебя запомнил и обязательно что-нибудь придумает». Я позвонил — жена ответила, что его нет дома. Через какое-то время позвонил еще раз — опять жена, уже явно сердится. Потом в третий раз набрал номер — и положил трубку. Мне вдруг стало стыдно, я решил больше не атаковать Игоря Владимировича своими звонками и поехал в Свердловск. Там жила мама, и там я поступил в театральный.

—— Вы не считаете свои театральные годы потерянным для кино временем?

— Нет, конечно. Театр мне очень много дал. Он научил меня подробной работе с актером, привил вкус к хорошей драматургии. Без этого фундамента я не сумел бы в кино ничего путного сделать. После института я много работал в провинции — объехал пять-шесть театров, поставил около тридцати спектаклей. Даже в Болгарии ставил, но это позже. А в Москве, в Театре Советской армии, еще позже — уже когда пришел в кино. О кино я все те годы продолжал мечтать, и как только получил возможность туда проникнуть, немедленно ею воспользовался. В хрущевское время, будучи главным режиссером Свердловского театра юных зрителей, я узнал, что на местной киностудии работают ребята, у которых, как и у меня, театральное образование, и это им не мешает трудиться в кино. Я рванул на эту студию, которая тогда делала в основном хроникальные фильмы, и меня взял к себе вторым режиссером Юлий Карасик. С этого все и началось. Если бы не работа у Карасика, не знаю, состоялся ли бы мой дебютный фильм «Дети Памира».

Подробнее: Время новостей

Время новостей