Вчера умерла Маргарита Александровна Эскина. Она не была ни режиссером, ни актрисой, но для людей театра, вообще для театра, причем не только московского, она — директор Центрального дома актера имени Яблочкиной, была важнейшей фигурой, одной из самых авторитетных. В моральном плане — безусловный авторитет, больше, чем ее, без преувеличения, в московском театральном мире, никого не любили. А ее — любили. И горе, которое сейчас переживают очень многие — трудно сказать, сколько — тысячи, десятки тысяч, да это и неважно, это личное горе.

Она много хорошего успела сделать: работала в Молодежной редакции Центрального телевидения, самой продвинутой в советские годы, еще в нескольких местах, но делом ее жизни стал Дом актера, которым она руководила с 1987 года. Ей это дело оказалось по душе, а душа у нее была такая, что хватало на всех.

Она любила помогать людям, своим, чужим, народным артистам, не народным, просто людям театра, которые на сцену никогда не выходят… И она умела это делать. Дом актера, можно сказать, был последним островком какого-то не сегодняшнего, но очень важного человеческого общения, где люди просто встречались и приходили сюда, к Маргарите, к Маргоше, к Эскиной, просто потому, что здесь было хорошо. Благодаря ей.

Она давно болела, все это знали, но выглядела, особенно в последнее время так бодро, что все поверили: чудо бывает, когда дело касается очень хороших людей. И в этом — в том, что Дом актера не отобрали, в том, что Эскина встала на ноги, виделась какая-то важная и высшая справедливость. Наверное, она есть, но не в этой истории. И понятно, что равной ей нет, но очень важно (и важно сказать это именно сейчас, когда — горе, и вообще поверить в это еще нельзя), чтобы дело ее осталось жить, чтобы никому не пришло в голову из чиновников, что здание освободилось. Нет. На Арбате, 35 стоит Дом актера, который построила Эскина.

2009-02-11 / Григорий Заславский

Независимая газета ссылка на статью