Своих детей русские балуют – и надеются на отдачу: потомство, если его правильно воспитать, – лучшая опора в старости. Несмотря на все риски и побочные эффекты.

Ее голос был строг и непреклонен. «Саша, сколько можно говорить, что в это время уже пора лежать в постели! Иди спать». Возражение прозвучало почти смиренно: «Мама, пожалуйста, я уже не маленький ребенок». Но действия оно не возымело: «Саша, я сказала, тебе пора в постель». Присутствуя много лет назад при этой сцене, я отказывался верить своим глазам и ушам. Тогда я только что приехал в Россию и категорически не понимал, почему Анна Георгиевна, заслуженный ветеран в возрасте хорошо за 70, разговаривает со своим 50-летним сыном Александром, как с маленьким мальчиком.

Сегодня я знаю: почитание родителей – это в России основа основ. Оно не всегда заходит так далеко, как в случае с Сашей, когда-то сдававшим мне комнату, который – как бы помягче выразиться – даже в зрелые годы был с головой окружен материнской заботой. К крайнему сожалению его жены. Большинство взрослых россиян принимает жизненно важные решения, включая время вечернего отбоя, самостоятельно. Однако слово мамы и папы, как правило, имеет достаточный вес. Вряд ли найдется хоть один русский, который не почитал бы своих родителей, как немец – в крайнем случае – только своего любимого певца или одинокую богатую тетку.

Иностранцы, которые сходятся с русскими, часто удивляются, получая к любимой или любимому бесплатное приложение в виде папы и мамы, которые превращают союз двоих в нечто вроде квартета. Многострадальные русские ни о ком не слагают столько анекдотов, как о тещах. Например: женщина пришла в милицию, чтобы сообщить об исчезновении своего мужа. Милиционер ее спрашивает: «Что сказать ему, когда мы его найдем?» Женщина отвечает: «Скажите, что моя мама передумала и в гости к нам не придет». В жизни такому «хеппи-энду» место есть не всегда. У моего друга пропали все романтичные чувства, когда неожиданно для него в их любовном гнездышке поселилась мать его возлюбленной; он предпочел уйти. Если дело доходит до конфликта между родителями и партнером, многие русские выбирают кровные узы – и развод.

Мы, западные люди, почти не обремененные семейными традициями, в том, что касается нашей второй половины, склоняемся к весьма рискованному поведению: так, мы сердимся даже тогда, когда партнерша, как и полагается, встает по стойке «смирно», звоня отцу или матери. Более того, мы выражаем свое недовольство и в том случае, когда возлюбленный или возлюбленная не решаются проигнорировать звонок мобильного телефона, если ему в самый неподходящий момент звонит кто-то из родителей (что порою случается в России чаще, чем телеобращения президента, в какой-то степени тоже отца, отца народа).

При этом потенциальным возмутителем спокойствия является не только телефон. Когда в 1991 году я пригнал в Россию своего первого «жука» и, чтобы не ввязываться в борьбу с бюрократией, записал его на свою подругу, отец моей возлюбленной вдруг встал перед кухонным столом в не слишком романтичную позу: «Я понимаю, что сами вы тоже будете ездить на машине, поэтому, когда она будет нужна мне, нам с вами придется договариваться». Когда после этого великодушного предложения ко мне вновь вернулась способность разговаривать, то, к ужасу моей подруги, диалог продолжился на повышенных тонах. Ближе к его концу мой будущий тесть не только расстался с надеждой сделаться через свою дочь гордым совладельцем автомобиля – вдобавок ко всему у него сложилось впечатление, что немцы просто лишены уважения к родителям.

И нельзя сказать, что он был совсем неправ. Сегодня семейные узы в Германии скорее условны, по крайней мере, по сравнению с Россией. Гражданин Германии делает ставку больше на государство с его пенсионным и медицинским страхованием, чем на собственное потомство. В России, напротив, забота о стариках ложится в основном на плечи их детей. Чтобы гарантировать себе эту заботу, родители чуть ли не с пеленок внушают своим детям, что те должны питать к ним крайнее уважение – которое позже выльется в поддержку в старости. Ведь одним уважением сыт не будешь, как говорит мой фотограф Игорь.

Сделка базируется на взаимности – что-то вроде частного договора между двумя поколениями. Если немцы обращаются в суды с жалобами на детские сады, расположенные по соседству, поскольку видят в них, прежде всего, источник шума, то в России дети – это что-то вроде национальной святыни. Это заметно уже при въезде в страну. Даже обычно лютующие пограничники в аэропорту начинают улыбаться и пропускают тебя без очереди, если с тобой маленький ребенок. Ни один приличный и уважающий себя россиянин не может отказать в просьбе даже совершенно чужому ребенку. Бесцеремонная торговка внезапно превращается в добрую бабушку и дарит ему леденец. Советы, как правильно одевать и (почему-то!) воспитывать ребенка, слышишь, особенно зимой, на каждом углу.

Однако у любви к детям есть обратная сторона: запрещать что-либо малышу считается, как правило, не воспитанием, а, скорее, жестокостью. И этого, по возможности, следует избегать. Если девочек русские все еще готовят к их будущим обязанностям жены, матери и хозяйки, то потомков мужского пола они традиционно балуют. Некоторые социологи приписывают эту привычку тому, что раньше якобы считалось, мол, сыновья вскоре так или иначе погибнут на какой-нибудь войне, и коли их жизнь столь коротка, их не грех и побаловать. «Большинство наших мужчин по своему психическому развитию никогда не выходят из пубертатного возраста, – сожалеет московский социолог Леонид Седов. – Сначала о них заботится мать, потом – жена, а затем – дочери. Многие из них за всю свою жизнь так и не научились брать на себя ответственность и принимать собственные решения».

Даже для взрослых детей родители во всем продолжают оставаться подстраховкой. При поступлении в вуз решающую роль в России играют не знания и усидчивость, а толщина родительского кошелька. Если молодой человек хочет избежать призыва в армию, то вместо альтернативной службы он полагается на родителей, на то, что они дадут кому надо взятку или воспользуются своими связями. Если немец в поисках работы рассылает резюме, идет в бюро по трудоустройству или на биржу труда, то в России за статусную работу отвечают, как правило, родители и другие родственники. Западные бизнесмены в Москве постоянно удивляются, когда им случайно становится известно, какое количество их сотрудников связано между собой родственными узами. На тему о кумовстве придуманы многочисленные анекдоты: «Почему сын офицера может стать только офицером, а не генералом? Потому что у генералов тоже есть дети».

При этом возможности папы или мамы по пристройству чада на работу – это далеко не самый идеальный вариант семейной подстраховки. Поскольку родители и без того полностью обеспечивают своих деток, некоторые из них не хотят работать вовсе – как тот мой знакомый Саша, сдававший мне комнату. Он всегда жаловался на проблемы со здоровьем и плохие условия на работе – но продолжал держаться наплаву благодаря жене и матери. Последняя в дикие 90-е торговала с лотка в метро туалетной бумагой, чтобы ее безработный сын мог купить себе видеомагнитофон.

Один мой русский коллега носится со своими детьми почище, чем любая львица: он не только пристраивает их на работу. К и без того по-настоящему шикарной зарплате он просто осыпает их деньгами – чтобы те ездили на мерседесе, а не на тойоте. Он, вернее, его жена освобождает их от любых надоедливых обязанностей, ограничивающих их комфортное существование – от домашних животных, которые их утомляют, до внуков, от которых слишком много хлопот. Чтобы они могли «насладиться своей молодостью», говорит он. Но за это он когда-нибудь выставит своим избалованным деткам счет: когда он состарится, они возьмут его на полное обеспечение и будут о нем заботиться так же, как сейчас он о них. Он ориентируется на это, как и большинство россиян – ведь достойный уровень жизни пенсия до сих пор не обеспечивает. А дома престарелых в России пользуются настолько дурной славой, что если кто-нибудь все же отправляет своих родителей в одно из подобных учреждений, то это воспринимается чуть ли не как преступление.

Одной моей знакомой предписано все выходные проводить на даче. Ее родители настаивают, чтобы та через все пробки возила их на машине за город и обратно. И дело даже не в том, что им так уж необходим шофер. Если не нужно чинить крышу или водопровод, то в огороде дело найдется всегда. «Ведь без овощей с нашего участка нам не прожить», – такова официальная мотивировка ее родителей. Моя знакомая это уже не может слышать: «За бензин я плачу больше, чем потратила бы на те же овощи в магазине. Я мечтаю о том, чтобы самой распоряжаться своими выходными, чтобы, возможно, когда-нибудь сходить на дискотеку. Но не могу я же бросить своих родителей».

Немца подобный опыт, конечно, наводит на размышления. Скептики прогнозируют нашей пенсионной системе мрачное будущее. Не стоит ли нам в том, что касается обеспечения в старости, перенять российскую модель? Но тут сразу встает сложный вопрос: сколько нужно иметь детей, чтобы гарантировать себе беспечную старость? Чем дольше я размышляю над рисками и побочными эффектами вроде смены памперсов, бессонных ночей и семейных ссор, тем больше преимуществ я вижу в нашем немецком пенсионном страховании…

Борис Райтшустер

InoPressa ссылка на статью