Египетский угол зрения на мумий исчерпал свои возможности, а азиатский кинорынок растет на глазах вместе с экономическим натиском Китая, авторы сценария Майлз Миллар и Альфред Гаф поместили действие фильма «Мумия 3: могила императора драконов» в две китайские ретроэпохи: III век нашей эры и охваченный революционной междоусобицей Китай 1946 года.

Опыт последнего времени показал, что для успешного возрождения некогда популярной, но подзабытой кинофраншизы требуется пересмотр и переосмысление ее концепции и философского наполнения для соответствия современным тенденциям в обществе. Самый яркий пример – превращение британским режиссером Крисом Ноланом довольно примитивного комикса о Бэтмене в миф нашего мрачного времени.

На другом полюсе от нолановского «Бэтмен: начало» (2005), а теперь и «Темного рыцаря» (2008), стоит «Возвращение Супермена» (2006) режиссера Брайана Сингера. Этот Супермен не далеко отошел от своего прототипа в колготках.

Что приводит нас к разговору о попытке оживить «Мумию». Серия началась в 1999 году как конъюнктурная попытка сыграть на популярности ушедшего, как оказалось, во временную отставку «Индианы Джонса», заменив вполне земного Гаррисона Форда по-големовски внушительным Бренданом Фрэйзером. Дилогия (вместе с продолжением «Мумия возвращается») имела определенный кассовый успех, собрав по миру 800 миллионов долларов, что лишь эквивалентно кассовым сборам недавней «реанимации» «Индианы Джонса».

Понимая, что египетский угол зрения на мумий исчерпал свои возможности, а азиатский кинорынок растет на глазах вместе с экономическим натиском Китая, авторы сценария Майлз Миллар и Альфред Гаф поместили действие фильма «Мумия 3: могила императора драконов» в две китайские ретроэпохи: III век нашей эры и охваченный революционной междоусобицей Китай 1946 года.

Поскольку в создании картины, снятой в канадском Монреале (павильон) и Китае (натура), принимали участие китайские компании, авторы «тактично» сделали мелкими злодеями не называемых в фильме таковыми националистов-гоминдановцев. А главным злом – мумией, с которой на сей раз приходится сражаться искателям приключений Рику (Фрэйзер) и Эвелин (Мария Белло) О’Коннеллам вместе с их выросшим сыном Алексом (Люк Форд) – все же является древний император (Джет Ли), раскопанный Алексом в песках китайской пустыни.

Присутствие в фильме мастера восточных единоборств Ли и гранд-дамы жанра кунг-фу Мишель Йео вносит в картину ставший популярным вплоть до мультиков («Кунг-фу панда») элемент, который по идее должен, но не контрастирует с добрым старым кулачным боем Рика и его энергичной супруги Эвелин.

Должен сказать, что замена Рэйчел Вайс из двух первых серий на Марию Белло заслуживает, пожалуй, единственной похвалы фильму. Белло принесла в картину определенный класс и «взрослость», контрастирующую с некоторым инфантилизмом героя Фрэйзера.

Режиссер картины Роб Коэн («Форсаж») – давний ценитель китайской истории и культуры, поэтому материальная среда фильма воспроизведена достоверно. Умело используется хорошо знакомая история терракотовых воинов из китайских имперских могильников. Но режиссер боевиков остается режиссером боевиков. Сценарий явно страдает отсутствием разработки характеров, совершенно в фильме картонных, юмор в нем плоский, нет никаких отсылов в современность.

Но постановщику Коэну это и не важно, поскольку он явно наслаждается возможностями экзотической китайской пиротехники и спецэффектами, позволяющими отправить в бой терракотовых воинов против скелетов трудящихся китайцев, заморенных императором при постройке Великой Китайской стены.

Несмотря на компьютерную масштабность батальных сцен, они не придают фильму эпический размах. Этим битвам не хватает «мяса» – проще говоря, сталкивающейся в смертельном сражении плоти живых людей, с которыми зритель может себя идентифицировать. Рассыпающиеся в прах терракотовые воины и размахивающие сабельками скелетики больше подходят для мультипликации или, на худой конец, компьютерной игры.

Нет, эту «Мумию» поднимать их мертвых не стоило.

Сергей Рахлин 15.07.2008 | Лос-Анджелес