«Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись»… Так писал, как его называют, «певец британского колониализма» Редьярд Киплинг. С тех пор, как он написал эти строки, утекло много воды. Колониализм и империализм сменились глобализацией. И Запад с Востоком (особенно с Китаем), очень даже сошлись на почве этой самой глобализации. В том числе и в кино.

Все растущая экономическая мощь коммунистического Китая дала толчок и его кинематографу, который нынче не менее уважаем, чем прославленный кинематограф коммунистического СССР. Отсюда художественный и коммерческий успех таких китайских картин, как, например, «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» Энга Ли.

Голливуд не может оставаться равнодушным к успехам того или иного жанра. Поэтому не удивительно появление на экране некоего американо-китайского гибрида «Запретное царство» (The Forbidden Kingdom). Не мудрствуя лукаво, сценарист Джон Фуско, явно насмотревшийся китайских и гонконгских культовых фильмов в жанре кун-фу, придумал довольно незатейливую историю о том, как… насмотревшийся китайских и гонконгских фильмов американский подросток из Бостона Джейсон (Майкл Ангарано) самым невероятным образом переносится в древний Китай, где благодаря встрече с двумя мастерами кун-фу помогает победить злого «бессмертного» воина-волшебника (Коллин Чоу).

Режиссеру Роб Минкофф сумел заполучить в картину двух легендарных мастеров кинематографического кун-фу (и заодно мастеров по сбору кассы) Джета Ли и Джеки Чана. Сам факт того, что эти два мастера впервые сошлись в одном и том же фильме, является большой кассовой приманкой, поскольку оба имеют культовый статус в Америке и особенно в Азии.

Джет Ли играет две роли – предводителя сил свободы, «Царя Обезьян», превращенного злодеем-воином в каменное изваяние, ждущее освобождения, и странствующего монаха – одну из реинкарнаций Царя Обезьян. Монах поначалу препятствует Джейсону и мастеру-пьянчуге Джеки Чана выполнить миссию по возвращению в Китай волшебного посоха, неведомо как попавшего в бостонский ломбард. Но поскольку лицо монаха явственно сходно с лицом Царя Обезьян, то понятно, что после необходимых для развлекательной ценности фильма столкновений Ли и Чана два мастера объединят усилия для того, чтобы тщедушный американец Джейсон превратился в мастера (точнее — в подмастерье) кун-фу и осуществил миссию по доставке волшебного посоха законному владельцу.

Надо отдать должное уже немолодым Джету Ли и тем более Джеки Чану. Сочетая технику кун-фу с модными ныне и на Западе сражениями в полете на канатах, стираемых с помощью компьютера, опытные мастера Ли и Чан доводят китайский боевой балет почти до совершенства. Пьяное комикование Чана, который без бутылки не может ни с чем разобраться, вносит в механику поставленного боя человеческий элемент.

Меньше верится в быстрое превращение американского хлюпика Джейсона в воина, способного противостоять ордам солдат главного злодея. Но никто и не требует от неприхотливого зрителя, поклонника восточных единоборств, веры в реальность происходящего. Его завораживают красотой костюмов, эпической панорамой китайской природы, снятой именно в Китае (оператор Питер Пау), немудреными спецэффектами, которые выглядят как из докомпьютерной эры. Но, конечно, самыми захватывающими спецэффектами фильма являются Джет Ли и Джеки Чан. Причем ты понимаешь, что их боевые пируэты ни на каком компьютере не вытворишь.

Забавно, что в основу сюжета легло классическое произведение китайской литературы «Путешествие на Запад». Имелось в виду, конечно, путешествие китайских героев не в Америку, а в Индию.

Авторы американского фильма, отправив американского героя с Запада на Восток, выбрали географическое направление, которое сегодня более точно отражает существующие тенденции. Как в экономике, так и в искусстве.

Сергей Рахлин

Лос-Анджелес

22.04.2008

www.voanews.com