На российские экраны с невиданным рекламным напором вышел фильм «Ирония судьбы. Продолжение». Картину позиционируют как проект года, установлено двухлетнее эмбарго на показ по телевидению, по сообщениям прессы, зрители еще до начала проката раскупили билеты в кинотеатры на ближайшие дни. Однако, как оказалось, любимейший, даже культовый русский сюжет второй половины ХХ века стал в этой ленте непревзойденно скучным зрелищем.

Попытка возродить легенду привела в музей восковых фигур

Продолжение «Иронии судьбы» стоило снять хотя бы для того, чтобы еще раз, по контрастам, оценить совершенство конструкции — драматургической, психологической, эмоциональной, — которую в свое время создали Эльдар Рязанов и Эмиль Брагинский.

Фильм вышел на экраны с невиданным рекламным напором и в невообразимых в постсоветской России объемах: только в Москве его показывают 75 кинотеатров. Его позиционируют как проект года, установлено двухлетнее эмбарго на показ по телевидению. Вопреки обыкновению, прессе картину не показали — что, как я позже понял, весьма мудро. Из-за выдающихся московских пробок я не добрался и до киноклуба «Эльдар», где прошел первый сеанс, и решил пробиться в обычный кинотеатр. Так как из прессы я знал, что возбужденные зрители еще до начала проката раскупили билеты на ближайшие дни, пополнив бюджет Первого канала на миллион долларов, то к кинотеатру приехал за час в надежде стрельнуть лишний. Спешил зря: в зале на полторы тысячи мест проект года смотрели восемь человек, включая билетершу, уборщицу и меня.

Так фильм в первый же день подтвердил важную истину: реклама — двигатель торговли, если она не врет. И это вторая веская причина, оправдывающая его появление.

А сенсацией оказалось другое. Любимейший, даже культовый русский сюжет второй половины ХХ века стал непревзойденно скучным зрелищем. Почему?

Это миф, будто зрительский интерес определяется сюжетом. Он определяется личностью автора. В «Иронии судьбы» было как минимум три автора, как мы теперь видим, гениальных: Рязанов, Брагинский и Таривердиев, написавший музыку той степени индивидуальности, когда она не только характеризует состояние персонажей, но и сама становится отдельным человеческим сюжетом. «Продолжение» — фильм программно внеличностный. За ним не чувствуешь сценариста — есть сборник хрестоматийных цитат из старой ленты и несколько новых сюжетных извивов, никакими психологическими обстоятельствами не оправданных, предсказуемых с самого первого писка и явно играющих роль «сбоку бантика». Не чувствуешь и режиссера — есть человек, умеющий снимать автомобильные ралли в стиле клипа, но не умеющий соединить все происходящее хоть какой-нибудь человеческой логикой. В результате лирический сюжет лишился лирики.

Эти новые авторы начинают со смелого предположения, что Лукашин с Надей, в финале знакомой нам ленты нашедшие друг друга, все-таки по неведомым причинам расстанутся. Поэтому дочка Нади, тоже Надя (Елизавета Боярская), будет от Ипполита, а Надя Первая даже вспоминать о Лукашине не захочет. Хотя в финале все равно почему-то бросится ему в объятья.

Подробнее: Российская газета

Российская газета