В серии репортажей о фильмах 2007 года выпуска, которые могут претендовать на номинации на «Золотой Глобус» и «Оскар», рассказ о картине «Порок на экспорт» (Eastern Promises) стоит особняком, поскольку непосредственно связан с русской тематикой. Или, точнее сказать, с тем, как ее понимают на Западе.

Фильм представляет американская студия-бутик Focus Features при конгломерате Universal, а режиссер картины – канадец Дэвид Кроненберг. Любимец многих международных фестивалей, Кроненберг в последние годы от своих изобретательных по форме, странных по содержанию и всегда полных насилия картин, довольно изощренно отражавших воображаемый или реальный кризис западного общества, перешел к более реалистическим фильмам.

Насилие, однако, продолжает оставаться их важным компонентом. Его предыдущая, получившая ряд номинаций работа «История насилия» содержала достаточное количество такового, и не только в названии. Исполнявший в «Истории насилия» главную роль актер Вигго Мортенсен очень естественно перешел в «Порок на экспорт», пройдя школу Кроненберга. В «Пороке на экспорт» Мортенсен, больше известный по роли Арагорна в трилогии «Властелин колец», играет роль загадочного русского гангстера Николая, работающего на «крестного отца» (немецкий актер Армин Мюллер-Шталь) некоей «русской группировки» в британской столице.

Место действия выбрано правильно, поскольку в Лондоне обосновалось несколько сот тысяч выходцев из бывшего СССР. Сценарист англичанин Стивен Найт, в прошлом номинант на «Оскар», довольно хорошо изучил тему, и вместе с режиссером Кроненбергом они, как умеют, стараются избегать развесистой клюквы, характерной для многих американских фильмов и телесерий, в которых действуют русские персонажи. С большой тщательностью авторами – и в особенности Мортенсеном – изучены русский воровской жаргон, тюремные наколки и другие элементы, придающие фильму ауру определенной аутентичности.

Мортенсен, надо отдать ему должное, весьма прилично говорит в фильме по-русски и даже однажды по-украински. Французский актер Венсан Кассель, играющий беспутного сына «крестного отца», больше преуспевает в ненормативной русской лексике, которую он подучил для фильма «Именинница», и, в отличие от сдержанного Мортенсена, дает «русский надрыв», как сейчас говорят в России, по полной программе.

Интрига фильма связана с сексуальной работорговлей, которую не раз затрагивали в западных фильмах и которая, как правило, приписывается восточноевропейцам. В «Пороке на экспорт» этот вид криминальной деятельности – скорее повод для анализа человеческого поведения в обстоятельствах, когда преступные деяния воспринимаются их участниками как профессиональная деятельность со своими этическими законами. В фильме есть и легкая любовная интрига между Николаем, который в финале оказывается не так уж однозначен, и акушеркой русского происхождения (Наоми Уоттс).

О Мортенсене говорят как о возможном кандидате на номинацию, как, впрочем, и о режиссере Кроненберге. Что касается возможной реакции на то, как представлены «русские», я советую воспринимать это с долей юмора и даже некоторой гордости: никто в Америке не делает фильмов о бангладешцах и непальцах. А русские по-прежнему интересны.

Сергей Рахлин

Лос-Анджелес

30.11.2007

www.voanews.com