Самарский «Марш несогласных» можно назвать провальным. Но в его неудаче нельзя винить только местные и федеральные власти, которые не пустили в Самару популярных оппозиционеров. Инициаторы марша не смогли получить поддержку со стороны местных жителей. Справедливости ради нужно признать, что Самара не всегда была настолько аполитичным городом…

Саммит «Россия — ЕС» мог состояться в Самаре. Большой, но все же провинциальный город впервые принимал бы столь высоких гостей, чем мог бы гордиться на протяжении всей своей истории. Однако федеральное правительство предпочло перенести престижное собрание в совсем глухую провинцию – санаторий «Волжский утес», что в Самарской области.

В самом областном центре многие вовсе не знали о предстоящих событиях. Так, глава одного из крупных самарских предприятий, чей вылет из Самары был задержан в ожидании самолета президента, даже позвонил из авиалайнера своей секретарше, требуя разобраться в происходящем — о готовящемся саммите он не слышал. Такое неведенье можно понять: в столице губернии нельзя было обнаружить никаких признаков приезда региональной и тем более международной элиты. Улицы города, видимо, специально не чистились, обшарпанные дома не красились заново. Лишь по значкам на сотовых телефонах, означавших отключение шифрования сигнала, «продвинутые» пользователи могли догадаться, что происходит нечто такое, что требует повышенных мер безопасности.

Гораздо больший интерес жителей областного центра вызвал «Марш несогласных», который оброс множеством «страшилок» о готовящемся в городе побоище и сопровождался хлесткой антирекламой — «Марш дуралеев». Пока организаторы акции обсуждали, как привлечь самарцев на митинг, те постарались держаться подальше от центра событий и даже запретили детям выходить из дома. Мало кто из жителей хотел быть зачисленным в дуралеи. В результате акция оппозиции провалилась.

Справедливости ради нужно признать, что Самара не всегда была настолько аполитичным городом. Дважды в советское время здесь случались знаменательные народные выступления. Правда, в 1958 году они свелись не к пламенным речам, а к монотонному и выразительному «у-у-у». Но этот бессловесный гул 50 тысяч человек, собравшихся на центральной площади Куйбышева, уже тогда, в первые годы «оттепели», показал: не все в порядке в тоталитарном государстве. Жители города, еще называвшегося Куйбышевом, не дали говорить первому лицу СССР Никите Хрущеву. Вторая антикоммунистическая волна буквально накатила на город в 1988−1989 годах и «смыла» тогдашнего партийного руководителя области Евгения Муравьева.

А вот организаторам самарского «Марша несогласных» сильно не повезло. Случись акция всего лишь годом раньше – на улицы вышло бы намного больше людей. И это дало бы повод истолковать событие как третье серьезное выступление жителей в защиту демократии. Впрочем, протестовали бы они не против Путина: маршировали бы многочисленные ряды несогласных с политикой тогдашнего мэра Самары Георгия Лиманского. Его авторитарный режим, кажется, действительно задел самарцев, вызвав невиданный энтузиазм в походе к избирательным участкам осенью прошлого года (тогда Георгий Лиманский, правивший городом девять лет, был заменен Виктором Тарховым). Самарцы опять доказали: они благоразумные люди. Выступить против власти они готовы, но лишь в том случае, если она задевает их кровные интересы. «Несогласные» не смогли убедить их в том, что нынешняя российская власть как раз и делает это. В результате самарцы восприняли марш только как серьезную помеху их ежедневным планам.

Пожалуй, в следующий раз, когда «несогласные» еще раз попытаются «взять» Самару, на их акцию придет еще меньше народа. Если, конечно, Виктор Тархов не сумеет вызвать у горожан такую же антипатию, какую вызвал в свое время Георгий Лиманский.

«Эксперт Волга» №20(60) / 28 мая 2007