В самом крупном берлинском центре современного искусства «Хамбург Банхоф» открылась выставка «Боль». На ней можно увидеть, как художники с древности до наших дней показывали страдание, страдали сами и заставляли страдать зрителей.

В ход пошли не только привычные картины с распятиями и христианскими мучениями, но и медицинские инструменты для страшных операций и даже анатомические ужасы кунсткамер.

Громкая мировая выставка о боли и о том, как эту боль переживали за 500 лет, подготовлена Музеем современности (именно так теперь называется бывший Гамбургский вокзал в Берлине) вместе с Музеем медицинской истории. Отсюда и ее явный крен в физиологию. Например, на афишах к экспозиции можно увидеть испанское распятие трехсотлетней давности, где у Христа в прямом смысле спорот живот и из разрезанного живота вываливаются внутренности. Именно так испанские монахи представляли страдания Спасителя, которые должны прочувствовать и верующие. Рядом с шокирующим распятием располагается огромная витрина, на которой выставлены все медицинские инструменты для разрезания человеческой плоти от XVIII столетия до наших дней: скальпели, щипцы и прочие приспособления – от метровых вилок (для чего они использовались, одним врачам известно) до крохотных иголок.

Наконец, настоящим апофеозом боли выглядит витрина с заспиртованными частями человеческого тела, каждая из которых отмечена какой-нибудь болезнью: ноги с гангреной, пораженные никотином легкие, патологии сердца, и далее в том же духе.

Однако и само устройство экспозиции, и замысел ее кураторов далеки от того, чтобы просто шокировать посетителей. Как раз наоборот – зрители ощущают здесь себя кем-то вроде докторов, которые должны поставить картинам и объектам особый научный диагноз. Даже разделы выставки названы по-латыни разными терминами разных видов страданий: dubitatio, incarnatio, placebo. В одном из залов возвышается деревянный крест – оказывается, в середине ХХ столетия немецкие ученые создали «модель» распятия, на которой изучали, как чувствует себя человек на кресте (благо, вместо гвоздей в экспериментах с добровольцами использовались ремни).

Вторая после медицины и куда как более важная особенность выставки в том, что вся она рассказывает о чисто европейском понимании боли. А если быть совсем точным – о боли в христианском измерении. Ведь, по мнению кураторов, именно христианство с его измученным и умирающим Богом сделало страдание высоким духовным актом. То есть раньше страдание считалось чем-то крайне неприятным, бесчеловечным, и от него надо было скорее избавиться (чтобы жить спокойно, без боли). Оказалось, что боль – в основе человеческой природы, и, как это ни цинично звучит, именно страдание создает высочайшие произведения искусства. Поэтому не случайно, что самым последним разделом экспозиции значится «Состарадание», и здесь от посетителя требуется уже не холодный взгляд, а сочувствие или, по меньшей мере, содействие. Так, по стенам комнаты развешены гравюры художника XVI века Альбрехта Дюрера с изображением Страстей (от «Бичевания Христа» до «Распятия»), рядом установлены тумбы, на которых лежат листы с нотами Баха к «Страстям по Матфею». Каждый может снять с тумбы наушники и послушать отрывок из этого великого произведения.

Еще одна особенность актуальна для наших дней – здесь история нарочито перемешана с современностью. Оказывается, боль – именно то, что связывает искусство конца ХХ века с признанной классикой. Вообще все развитие искусства прошлого столетия (особенно послевоенных лет) может быть описано как история страданий. Вспомним хотя бы «Гернику» Пикассо – страшные мучения разбомбленного города. На берлинской выставке вещи намного свежее. Рядом со сценами мук христианских святых от художника XVIII века Тьеполо можно увидеть видеоработу югославской художницы Марины Абрамович, которую условно можно перевести знаменитой фразой «Красота требует жертв»: художница яростно расчесывает свои густые волосы, укладывая их то в одну, то в другую сторону, вырывая расческой целые пряди. Неподалеку находится одна из самых эффектных инсталляций – «Меланхолия»: в зале на манер смотрительницы сидит грустная девушка (на фото), рядом с которой стоит приемник, откуда несется заунывный мотив. Поначалу пытаешься эту девушку-смотрителя тактично обойти, чтобы не мешать высокой грусти. Но при ближайшем рассмотрении она оказывается восковой фигурой.

"Новые Известия"