Одной из несомненных удач недавно проходившего в Москве кинофестиваля “Лики любви” стал последний фильм Бернардо Бертолуччи “Мечтатели”. Уже сегодня благодаря немалому количеству копий, что важно – дублированных, фильм доступен самому широкому зрителю. В марте-апреле “Мечтатели” – в московском прокате.

Поводов написать о фильме более чем достаточно, но доминирующих три: секс, кино, политика. Даже самые непритязательные зрители, те, кто пооткровеннее ищет, да чтобы понатуральнее, и те словят свой кайф. Например, когда скромненький американский юноша Мэтью (актер Майкл Питт – почти копия Ди Каприо), приехавший в Париж изучать язык, по собственной и чужой воле лишает девственности юную француженку Изабель (Эва Грин). Причем работал он над ее телом под неустанным оком третьего персонажа – брата “пострадавшей” Тео (Луи Гаррель). Здесь вообще все, что ни происходит, интересно, только если вытворяется втроем, в присутствии как бы зрителя. Вдвоем – больше похоже на жизнь: эта реальность некинематографична, а значит, и неинтересна.

Сюжет развивается не по правилам классического треугольника: Тео и Изабель, сдвинутые друг на друге близнецы, как одно целое, что-то вроде “гермафродита”, и им для игр в любовь и в кино нужен третий. Или второй? Таковым становится Мэтью, точнее – соблазняется. Бедный парень! Американская неотесанность и французская изощренность сталкиваются. Мало того, что Мэтью вынуждали поочередно показывать все части прыщавого тела, он еще и расплачивался честными любовными чувствами за любовь к кино! И здесь “зарыта собака”, которую с довольным видом распознают киноманы.

В 60-х молодежь была помешана в равных дозах на сексе и на кино. Эта инъекция символизировала свободу. Да и самому Бертолуччи приписывали формулу, определяющую его жизнь в искусстве, как “секс плюс кино равно политика”. Впервые режиссер обратился к политической теме как к мечте изменить мир сорок лет назад в фильме “Перед революцией”. Затем впрямую связал секс с политикой в “Конформисте”. Позднее Бертолуччи признавался, что “Последнее танго в Париже” возникло как сексуальный импульс. “Мечтатели” – тоже импульс. От романа Гилберта Эдера “Святые девственники”. Фильм не вызревал, как плод мучительных раздумий: “Что еще можно сказать после “Ускользающей красоты” и “Последнего императора”?..” Все случилось само собой: впечатления от романа требовали выхода.

Герои “Мечтателей” еще не мечтают изменить мир, они начинают с себя, перевоплощаясь в экранных персонажей. Интимные отношения, затеянные только ради бунта против самих себя, развиваются на фоне реальных исторических событий: студенческих волнений, спровоцированных увольнением Анри Ланглуа (основателя знаменитой парижской Синематеки). Пикеты у здания Синематеки в Париже в 1968 году предшествовали настоящей уличной войне и привели к политическому кризису во Франции. Именно тогда в знак солидарности впервые в истории был прерван Каннский кинофестиваль.

Будучи и киноманом, и эротоманом в равной степени, Бертолуччи, как страстный художник, смешал все краски: он заставил своих героев мастурбировать на фотографию Марлен Дитрих и разыгрывать сцены из знаменитых кинолент. Фрагменты из известных картин переносятся в тут же разыгрываемые инсценировки. “Узнай цитату!”, “Позу!” Зачем? А как еще определить – своей ли крови, посвящен ли? Что-то вроде теста: ответил – равно сексуально и политически зрел. Герои в этой игре-викторине спорят до умопомрачения, от штрафников требуется все возрастающее по изощренности сексуальное подчинение. В финале измученные алкоголем и голодом, едва не отравившись газом все трое наконец выползают на улицу. Искусственная реальность разбивается, когда в окно парижской квартиры попадает камень. В разбитое окно врывается ветер. Триада замыкается на политике. Тео и Изабель бросаются в бой, в первые ряды, и вот уже швыряют бутылки с зажигательной смесью. Взрыв. Будто взрывается любовь. Мэтью пытается их удержать. Все кончено. Начинается что-то другое. Гимн новой жизни, надеждам, мечтам, Парижу – песня Шарля Трене, ее поет Пиаф: “Нет, не жалею.”

Не жалеет Бертолуччи об ушедшей молодости. Он ностальгирует потому, что нет искусства без ностальгии. В одном из своих интервью он сказал: “Иногда мне кажется, что повзрослевшие и обуржуазившиеся революционеры специально не хотят рассказывать о своей молодости детям, боясь, что те тоже сбросят их с корабля современности”. Счастливую возможность вернуться в бурную молодость своего поколения Бертолуччи получил благодаря собственной смелости и таланту.

Диана Редкая

Россiя