Накануне 70-летия Владимира Владимировича Познера журналисты буквально осаждали его просьбами об интервью. Мы решили, что, раз так, лучше расспросить про известного телеведущего, президента Академии Российского телевидения его жену Екатерину Михайловну Орлову. Несмотря на занятость, она без «лоббирования» самого юбиляра согласилась встретиться с нами — все-таки журналист журналиста всегда поймет: Екатерина Михайловна двадцать пять лет проработала в печати.

Встретились у Познеров дома в одном из тихих арбатских переулков, где они живут уже тридцать лет. Владимир Владимирович не вмешивался в нашу беседу и даже фотографироваться отказался: «Нет уж, пусть это будет без меня. Я остаюсь за кадром».

— Первый вопрос задаю из чисто женского любопытства: трудно жить рядом с человеком, который так широко известен и популярен?

— Трудно и приятно.

— А в чем трудности?

— Трудно — потому что мне его не хватает. Он принадлежит сейчас слишком многому и многим. Приятно — потому что я живу рядом с очень интересным, необычным человеком.

— Сколько лет вы уже вместе?

— Тридцать пять. За эти годы прошли через разные периоды, можно сказать прожили две жизни. До перестройки Владимир Владимирович был невыездным из-за своей фамилии и биографии: родился во Франции, его детство и отрочество прошли в Америке. В течение почти сорока лет ему не давали возможности работать в полную силу. У меня тогда была более полная профессиональная жизнь, особенно в период работы в журнале «Советский Союз», где я была обозревателем, а затем руководила отделом. Много ездила, много писала. А до «Советского Союза», в 60-е годы, я работала в журнале «Спутник», где мы и познакомились.

— Вы сразу влюбились в своего коллегу по работе, когда он появился в редакции? Говорят, европейское воспитание и обаяние делало Познера неотразимым?

— Все было не так просто и далеко не сразу. Прежде чем мы познакомились, у каждого из нас были семьи, которые распались. Для нас обоих это было очень трудное время, скорее всего именно это и сблизило нас. У меня были поклонники, но Володя к их числу не относился. Просто работали вместе, сидели в одной комнате. И вот однажды он предложил мне улететь вместе куда-нибудь — встречать Новый год. Так мы оказались в Таллине. Мы поселились в гостинице, купили и украсили замечательную елку — и проговорили до утра. А на рассвете пошли гулять по городу. Медленно, крупными хлопьями падал снег, вился дымок из труб, открывались маленькие кофейни… Мы бродили, рассказывали о себе, о своей прошлой жизни. И не могли наговориться. Между прочим, так много рассказали друг другу, что поначалу, когда год спустя наши жизни соединились, это нам даже мешало. Владимир Владимирович ревновал меня к моему прошлому, а я его… Но это из давних, молодых лет.

— Если вы ссоритесь, кто первым идет на примирение?

— Я считаю, что ссоры иногда полезны в семейной жизни. Они подобны грозе в майскую ночь — после такой грозы наступает обычно свежее солнечное утро. Чаще всего инициатором ссор бываю я, потому что у меня характер неважнецкий, взрывной. А Владимир Владимирович проявляет поразительное терпение и снисходительность, хотя дается это ему совсем нелегко. Иногда я думаю, что просто на мне он оттачивает некоторые качества телевизионного ведущего. Было время, когда во время разладов мы надолго умолкали. Оба с чувством собственного достоинства, и обоим было трудно признать себя неправым и начать говорить. Тогда мы прибегали к помощи писем — так было легче объясниться и помогало разрядить ситуацию. Молчание ведь вещь разрушительная. С годами поумнели и стараемся мириться как можно быстрее.

— Что изменилось с появлением телевидения в жизни Познера?

— После выхода на экраны телемостов «Ленинград — Сиэтл» и «Бостон — Ленинград», это было в 1986 году, он сразу, буквально на следующий день, стал знаменитым и востребованным. Однако трудности продолжались, и в 1991 году, примерно за полгода до августовского путча, он по собственному желанию ушел из Гостелерадио СССР, где работал в должности политобозревателя.

— Теперь, когда Владимир Владимирович снова необычайно знаменит и популярен, это коснулось его характера?

— Нет. Мне кажется, что «звездная» болезнь его миновала, хотя испытание медными трубами — тяжелое дело. Думаю, одна из причин заключена в том, что известность пришла к нему в зрелые годы, когда легче устоять и понимать разницу между подлинным и преходящим.

— Познер — человек с юмором?

— Не могу сказать, что он такой уж шутник, но хороший юмор любит и ценит. Обожает и умеет рассказывать анекдоты. Вообще, когда он в радостном настроении, чаще всего это бывает, когда мы проводим время с нашими детьми и внуками, быть с ним рядом — просто наслаждение.

Но вот что огорчает и даже пугает меня. Владимир Владимирович всегда, даже в самые сложные периоды своей частной жизни, сохранял оптимистическое мироощущение. А в последнее время все чаще говорит о том, что утрачивает оптимизм. Это относится не к жизни в России, а к тому, что происходит в мире. И понять это совсем не трудно.

— А удается вместе отдыхать?

— Мы всегда на отдыхе вместе. Слава богу, летом есть такая возможность. Это крепость, которую мы сдадим последней. Но в остальном ритм жизни становится все напряженнее и напряженнее. Владимиру Владимировичу трудно сказать «нет», когда просят об участии в каком-то проекте, программе или встречах, способных, с его точки зрения, принести общественную пользу. И вообще есть ощущение, что он наверстывает то, чего еще не успел сделать. Раньше мы с ним никогда не думали о возрасте, но теперь тайком друг от друга подумываем. Усилилось желание успеть сделать еще что-то важное.

— Владимир Владимирович, как известно, шесть лет работал в США. Вам хотелось уехать в Штаты?

-Нет, я страшно переживала, боялась, что уезжаем навсегда. Это произошло вскоре после путча. Мы оба были без работы — я в знак протеста ушла из журнала, Познер уволился из Гостелерадио. Полтора года жили довольно стесненно материально. Когда позвонил Фил Донахью, известный американский телеведущий, и предложил Володе участвовать в его большом телевизионном проекте, он с радостью согласился. А я всерьез обдумывала, что отвечу ему, если он предложит: «Давай останемся». Ведь я собиралась сказать, что возвращаюсь домой. В Нью-Йорке Владимир Владимирович сразу окунулся в работу. Мне было трудно, ни слова по-английски я не знала — всегда учила немецкий. Прожив интересную журналистскую жизнь, вдруг оказалась таким молчаливым приложением к мужу.

Не прошло и нескольких месяцев, как Владимир Владимирович начал говорить: а у нас в Москве то-то, а у нас в России вот так-то. Стало ясно, что он не захочет там остаться — в России у него глубокие корни, которые обрубить невозможно. Успех передач Познера и Донахью в Америке был огромный, люди до сих пор узнают мужа на улицах. А ведь американцы своих телевизионных персонажей забывают очень быстро.

И для меня это было замечательное время — я поступила в колледж, выучила английский язык. Могла сама ходить в театры, кино, ездить по стране. Очень полюбила Нью-Йорк, это особенный город, мне там всегда комфортно. Уже в то время появилась идея создать в Москве школу телевизионной журналистики. Я начала работу по ее организации. Мы вернулись в Москву в марте 1997 года, а уже в июне школа приняла первых слушателей. К нам приезжают тележурналисты из регионов, с ними занимаются выдающиеся практики и теоретики телевидения.

Конкурс у нас — семь-восемь человек на место, такая школа нужна. Надеюсь, скоро у нее появится свое помещение, уже выделено место для строительства. А пока работаем, где придется.

— А на воспитание детей при такой сложной жизни хватало времени?

— Хватало. У Владимира Владимировича есть дочь Катя от первого брака, а у меня — сын Петр. Мы всегда брали Катю с собой в отпуск и посвящали там все свое время детям. А Петя жил с нами, они с Владимиром Владимировичем занимались хозяйством, когда я уезжала в командировки. Владимир Владимирович строгий отец, его самого так воспитывали родители. Но у него есть замечательное качество — он очень остро чувствует несправедливость, в том числе и свою по отношению к детям. Теперь дети взрослые, подрастают внуки. Катя живет в Германии с семьей, она пианистка и композитор, Петя работает на НТВ, у него замечательная семья. На юбилей Владимира Владимировича соберемся все вместе и будем праздновать.

Елизавета Тренева

2 апреля 2004 г.

«Российская газета»

«Российская газета»