Профессор Алексей Мишин личность в фигурном катании легендарная. В молодости он был блестящим спортсменом – «серебро» чемпионата мира 1969 года, добытое в паре с Тамарой Москвиной, тому подтверждение. Впрочем, значительнее Мишин преуспел на тренерском поприще. Петербургский наставник имеет непосредственное отношение ко всем трем золотым медалям, выигранным российскими олимпийцами в одиночном катании.

Алексея Урманова и Евгения Плющенко Алексей Николаевич лично привел к победам, а его воспитанник Алексей Ягудин уже в ранге чемпиона мира перешел к Татьяне Тарасовой и затем победил в Солт-Лейк-Сити. И сегодня мэтр фигурного катания продолжает доказывать, что российская земля богата талантами. И что смена ушедшим чемпионам все-таки есть. Ученик Алексея Мишина и его супруги Татьяны – 20-летний уроженец Белгорода Андрей Лутай – стал одним из открытий недавно завершившегося в Варшаве чемпионата Европы. О новом воспитаннике в частности и о ситуации в фигурном катании в целом с профессором Мишиным побеседовал корреспондент «Новых Известий».

– Алексей Николаевич, какие эмоции вы испытали, когда Андрей Лутай занял пятое место в своем дебютном чемпионате Европы? Удовлетворение? Недовольство?

– (После паузы.) Все-таки больше было позитивных эмоций. Настоящую радость я, понятное дело, не испытывал. Вы же знаете: когда я занимался с Женей Плющенко, у меня был один-единственный критерий. Первое место – это хорошо. Все остальное – ужасно. Не «плохо», а именно ужасно. Но здесь пусть и не было восторга, имелось, по крайней мере, серьезное удовлетворение. Тем, что парень справился с нервами. Тем, что предложенная ему версия оказалась жизнеспособной. Ну а Татьяна была просто рада. Правда, в короткой программе два вращения Андрея должны были быть оценены третьим уровнем сложности, а не вторым. Но к началу чемпионата Европы наш ученик не был так раскручен, как его товарищи по команде. Поэтому рассчитывать на то, что ему поставят полноценные оценки, не приходилось.

– А что необходимо сделать для раскрутки фигуриста?

– Он сам себя раскрутит, если будет и дальше хорошо кататься. Сейчас надо построить тренировки таким образом, чтобы нацелиться на выполнение в программе двух четверных прыжков и двух акселей в 3,5 оборота. К сожалению, Андрей к этому пока ни технически, ни морально, ни функционально не готов. А вот искать новый художественный образ нужды нет. Мне кажется, что Андрей сейчас находится в правильном амплуа, органичном для него. Согласитесь, он смотрится очень интересно и необычно. Даже на фоне сегодняшних лидеров европейского фигурного катания. Иногда одно ключевое движение определяет стиль фигуриста. У Андрея это мягкое, фирменное движение кистями рук. И вот сохранить эту, может быть, нехарактерную для мужчин интерпретацию обязательно нужно. На этой основе, думаю, можно сделать что-то интересное.

– А если говорить о вашей ученице Ксении Дорониной, чем вы можете объяснить ее неудачу в Варшаве? Только нервами?

– Не хочу лукавить и списывать все на нервы. Эта неудача не случайна. Да, тот груз, который свалился на Доронину, когда она поехала на турнир в ранге чемпионки России, сказался на ее эмоциональном состоянии. Вы, возможно, видели, как перед выходом на лед Ксения пыталась положить чехлы от коньков на бортик и все никак не могла попасть на эту не такую уж и узкую поверхность. Промахивалась. Дрожали руки. Но ведь не только в этом дело. То, что произошло в короткой программе, бывает у Дорониной и на тренировках. Ксении нужно исключить из тренировочного процесса элемент отсутствия сосредоточенности. Тогда эти проблемы уйдут и из соревновательной практики.

– В продолжение вопроса. Как вы в целом оцениваете выступление россиян – одиночников и одиночниц – на последнем чемпионате Европы?

– Выступление девушек я расцениваю не как неудачу, а как чистый провал. Если Соколова в прошлом году на чемпионате Европы была второй с претензией на первое место, то сейчас она безнадежно седьмая. И, надо сказать, Лена и в тренировках нынче не показывала ничего лучшего. Если говорить об Иевлевой, то девочку надо просто поблагодарить за то, что она сделала. Она выполнила все, на что была способна, и большего на данный момент просто физически не может. Если говорить о Дорониной – это просто жесточайший срыв. Этот общий провал усугубляется еще и тем, что у нас практически некем заменить провалившихся. Есть у нас одна девочка в Москве – Арина Мартынова. Может быть, на нее. А больше и взглянуть-то не на кого…

– На популярном интернет-форуме «Фигурное катание online» была высказана такая идея. Всю первую десятку последнего чемпионата России посадить на годичный сбор, подальше от пап-мам и поклонников на «Мерседесах». К ним приставить вас и Виктора Кудрявцева и дать вам в руки большой кнут. Кто из девочек займет последнее место на ежедневных контрольных тестах – оставлять без ужина. Увольнительная на полдня – только для победительницы еженедельного мини-турнира. И, дескать, при таком подходе уже через год у нас вновь будут медали чемпионата Европы, а через три – еще и олимпийские. Как вам такое?

– Я не разделяю такого экстремизма. Хотя рациональное зерно во всем этом есть. Что-то надо делать. Но пока я не вижу, чтобы в этом направлении делалось что-то конструктивное. Помнится, когда во времена Советского Союза мы не могли достичь хороших результатов в женском одиночном катании, были созданы специализированные группы для женщин и девочек. И это дало свои плоды. Но такие группы должны быть построены несколько на ином принципе, чем вы озвучили. И еще. Я бы внес в данный план кое-какие коррективы. Нужно брать на такой сбор не первую десятку. Почти всю первую десятку, простите за жесткость, можно спокойно «списать», оставив только самых молодых. Надо набирать детей 10–11-летнего возраста. Что я, кстати, и делаю. Самостоятельно. В Белгороде, на соревнованиях имени меня, я нашел очень интересную девочку – Лизу Тактамышеву из Глазова. В ней определенно есть искорка таланта. Я думаю, набрав побольше таких десятилетних девочек и сохранив несколько фигуристок постарше из той самой первой десятки, мы добьемся цели значительно быстрее. Этих спортсменок нет необходимости бить кнутом, чтобы они тренировались с полной отдачей. С ними просто нужно профессионально работать. И мы в течение трех лет – я гарантирую! – получим серьезных фигуристок, которые смогут достойно выступать на юниорском уровне на чемпионатах мира. В конце концов Ванкувером фигурное катание не закончится.

– А что насчет Ванкувера-2010?

– Наши перспективы на ближайшей Олимпиаде очень скромны. Но мы должны думать о будущем. Обязаны думать! Когда 90-летний дедушка сажает яблоню, он не рассчитывает, что через 10 лет будет лакомиться ее плодами. Он делает это для своих потомков. Но все равно яблоню надо сажать. Нам нужна национальная программа поиска талантливых девочек. И я эту программу уже начал реализовывать. К сожалению, поддержка в этом вопросе явно недостаточна.

– Но ведь с мальчиками-одиночниками не такая катастрофическая ситуация?

– Да, мальчики талантливые есть. Но круг молодых одиночников, который в последние годы был вовлечен в международные турниры со стороны России, очень узок. В основном это были Грязев и Добрин. Все. Акцент только на этих двух спортсменах говорит о том, что других интересных фигуристов проглядели.

– Что-то мы ни словом о Плющенко… Многих ведь очень интересует – вернется ли Женя в любительский спорт.

– Скажу вот какую вещь. Новоиспеченная чемпионка Европы Каролина Костнер, которой я помогал в этом году, несколько раз передавала мне от своего друга Стефана Ламбьеля просьбы о дальнейшем сотрудничестве (Стефан в свое время у меня уже учился). Но я пока отказываюсь. Дело в том, что я бы хотел сконцентрироваться на работе с Женей Плющенко. Тем более что в последнее время он не раз говорил мне о своем намерении продолжить спортивную карьеру. И я сейчас жду его окончательного решения. Уверен, что он вновь сможет войти в мировую элиту.

– Что ж, приятная новость для болельщиков Жени. Но сейчас вы помогаете и многим иностранным фигуристам. Не только Костнер, но и финской фигуристке Кире Корпи, бронзовому призеру чемпионата Европы…

– Список на самом деле куда шире. Помогал Штефану Линдеманну и другим немецким одиночникам. Бельгиец Кевин Ван дер Перрен вообще по большому счету – мой продукт. Он по три-четыре раза в год приезжал ко мне на сборы, которые я проводил в Голландии…

– А есть кто-то из «неохваченных» пока фигуристов, с которыми вам интересно было бы поработать?

– Понимаете, финансово мне безразлично, кто у меня берет урок – Каролина Костнер или совершенно бесперспективная спортсменка. Они за уроки платят одни и те же деньги. Другое дело, что со звездами интереснее заниматься. Ты получаешь большое удовлетворение как тренер. Но у этих занятий со зрелыми замечательными спортсменами есть один недостаток. Я фактически распродаю свое ноу-хау. А ноу-хау – это, образно говоря, не кусок мяса, а ружье, с помощью которого это мясо добывается. Потому что когда я обучаю спортсменов, я не просто корректирую прыжок-другой. Я даю метод. Метод обучения. И вот, приехав на чемпионат Европы в Варшаве, я вдруг увидел, что те новинки, которые я использовал в обучении Костнер, ее тренер уже вовсю использует для подготовки других спортсменов. Так что получается, что я «вооружаю» других тренеров. И мое оружие в итоге оказывается направлено против меня же самого… Хотя не так давно одна известная американская наставница сказала мне: «Не переживай. Твоя методика – твое величие!» Величие величием, но его после соревнований на грудь как медаль не повесишь. А медаль – можно.

– Сегодняшнее фигурное катание стало интернациональным. Наши специалисты тренируют практически везде. Французы тренируют канадцев, немцы – поляков… Это хорошо или плохо?

– Это данность. Сейчас совершенно размылось понятие «национальная школа фигурного катания». Раньше, когда я только начинал свою тренерскую деятельность, существовали американская, французская, английская, советская школы… Причем наша школа только зарождалась. Я вспоминаю свои первые годы в роли тренера: Москвин, Жук, Мишин, Плинер… Мы снимали все на кинопленку, анализировали, перенимали. И вскоре американская школа стала одним из кирпичиков нашей советской школы. Теперь же получилось так: нет больше отдельной русской, советской школы. Той же французской школы в чистом виде также больше не существует. И английской тоже. И американской. Есть «интернациональная» школа. Все, что могли, иностранцы уже у нас почерпнули. И самое ужасное в этом во всем: у нас уже больше нет такого своего, чего бы ни было у них. А наша знаменитая парная школа уже отстает от лидеров на порядок…

– Личный вопрос, если позволите. Поменялась ли в последнее время ваша внутренняя самооценка? Вчера вы были тренером олимпийского чемпиона, безоговорочно лучшего фигуриста планеты. Сегодня вы – «всего лишь» тренер подающего надежды молодого парня…

– Вы знаете, очень правильный вопрос… Но я, наверное, человек настолько испорченный уверенностью в своих силах, что, видимо, даже когда буду умирать физически, все равно не перестану считать себя хорошим тренером.

– Вы – автор многих книг по теории фигурного катания. Что-нибудь новенькое в ближайшее время появится?

– Когда-то, когда я писал эти книжки, я писал ясно, точно, был очень откровенен. Потому что хотел показать, какой я умный, какой я знающий. Сейчас у меня такого желания – показать себя – нет. Вот когда пойму, что как тренер я уже не могу работать, я напишу очень хорошую и умную книжку. «Как тренировать чемпионов». Сейчас я такую книжку писать не хочу, пока не поставил на себе как на тренере крест.

– Я думаю, вы могли бы написать еще как минимум одну интересную книгу – не о фигурном катании. А о гастрономии и кулинарных традициях множества стран, где вы побывали. Вы ведь, как известно, любите кулинарные открытия…

– Написать подобную книгу мне действительно было бы интересно. Я бы ее озаглавил примерно так: «Гастрономические воспоминания старого фигуриста». И в конце каждой главы я бы давал русские версии популярных блюд испанской, японской, мексиканской и других кухонь…

– Какая кухня вам наиболее близка?

– Испанская. Чем именно? Тем, что наряду с японской кухней это не насыщение, а ритуал. Это культ, это действо, освященное вековыми традициями. Мне кажется, в испанской кухне присутствует, образно говоря, «отблеск гениев» – и Гойя, и Веласкес, и Гауди, и Калатрава, и Пикассо, и Дали. А любимое блюдо – хорошая домашняя паэлья с морепродуктами! И хорошее красное вино из Риохи к ней. Настоящему испанцу, если у него есть паэлья и риоха, для полного счастья не хватает только Кармен…

Об сегодня пишет газета «Новые известия»