«Разговор руками» — так называется выставка, приуроченная к семилетию Московского музея современного искусства. Масштабная экспозиция — из коллекции Генри Буля, которую представляет Фонд Соломона Р. Гуггенхайма, до Москвы побывала в нескольких городах, в том числе в Нью-Йорке и Санкт-Петербурге. Она показывает историю фотографии сквозь призму простого и понятного всем предмета — человеческих рук.

Практически первое, что вы видите на выставке — это руки Джорджии О»Киф. В описании говорится, что американский бизнесмен и филантроп Генри Буль однажды, «поразившись тем, как Альфред Штиглиц сфотографировал руки своей жены, художницы Джорджии О»Киф», тут же снимок и приобрел. С этого события в 1993 году началась его коллекция, в которую теперь входит более тысячи фотографических изображений рук. Знаток творчества Штиглица тут же припомнит, что да, портреты разных частей тела О»Киф были для знаменитого американца чем-то вроде пунктика, почти манией — ее кисти, ноги, стопы, голову, грудь, торс он снял более 300 раз. Однако, внимательно всмотревшись в изображение и сверившись с подписью, вы неожиданно поймете, что автор работы вовсе не Альфред Штиглиц, а Ансель Адамс, портрет О»Киф сделан в 1976 году, а те самые штиглицовы «Руки с наперстком» (1920) висят совсем в другом зале. На снимке Адамса пожилая и уставшая женщина, давно уже пережившая своего мужа, с иронией смотрит в объектив, как бы иллюстрируя ряд своих поздних высказываний. О том, что Штиглиц с упоением фотографировал не ее, а себя. Что она вовсе не хотела представать миру расчлененной на кусочки — такова была воля ее мужа и его видение «вечной женственности», которому она попросту подчинилась, потому что его любила. Вот так руки Джорджии О»Киф становятся скептическим визуальным комментарием к тому, что коллекционер Генри Буль и куратор музея Гуггенхайма Дженнифер Блессинг решили поспорить с традиционным способом представления истории фотографии, да и музейной коллекции в целом.

Конечно, при желании можно увидеть в выставке всего лишь одну из трактовок извечной «темы рук» и на этом остановиться. Тем более что трактовка эта весьма увлекательна. И уж точно вполне представительна: 171 работа, 145 авторов, от имен которых рябит в глазах, масса винтажей и уникальных экспонатов. Вроде, например, нескольких дагерротипов или раннего бумажного негатива с оригинала рукописи «Оды к Наполеону» Байрона 1840 года — все с подробными описаниями фотографических техник. Джулия Маргарет Камерон и Франтишек Дртикол, Ман Рэй и Александр Родченко, Пол Стрэнд и Беренис Аббот — проще назвать тех, кого здесь нет. Срез современной фотографии также представлен удивительно полно, в экспозиции есть все — от Синди Шерман и Нан Голдин до Андреаса Гурски и Вольфганга Тильманса. В дальнем углу есть даже видеофиксация перформанса Олега Кулика в галерее «Риджина» в 1992 году. Короче говоря, настоящие именины сердца для любителя фотографии и современного искусства.

Что же касается самой темы, то и она, что называется, раскрыта полностью. Руки представлены в самых разных ипостасях и ракурсах — творящая рука художника и рука угнетателя, терзающая весь мир, плавное движение кистей-змеек в танце и устрашающе развернутый на зрителя кулак боксера. Все это не всегда, что называется, «в лоб», есть много аллюзий и иронии, тонких намеков и перекрещений смысла. Разгадка зависит от каждого конкретного зрителя, подолгу всматривающегося в изображения, вчитывающегося в тексты. «Серьезную» фотографию слепка руки Пикассо (Брассаи) дополняют его же «руки-хлеба» (Дуано) — озорной снимок художника с рогаликами вместо пальцев и задорным, по-мальчишески неугомонным взглядом. Значимым может быть и отсутствие рук, как на снимке изуродованной жертвы войны в Сараево (Жиль Перес) или на фотографии «Дж.П. Морган, эсквайр» Эдварда Штайхена, где рука портретируемого оказывается в тени, и именно этот штрих играет на ощущение скрытой силы и властности.

Но даже если рассматривать только самый очевидный слой смыслов, сразу же становятся заметны некоторые странности отбора. Второй зал представляет что-то непонятное, названное «рукой-портретом» — рука как метонимия, представляющая всего человека, прием, как следует из описания, якобы получивший особое развитие только в XX веке. Есть зал «исторический», причем имеются в виду значимые вехи истории вроде эмоциональных «кухонных дебатов» Никсона и Хрущева в Москве (Эллиотт Эрвитт), показанных через жест американского президента, чей указующий перст упирается в грудь своему оппоненту. У «современности» же совсем иная трактовка — не значимые события, но contemporary art — причем почему-то разбитый на просто «современное» и «концептуально современное» (набор авторов приблизительно тот же). Или вот отдельный зал модернистских экспериментов с формой — прямо целая школа авангарда: фотограммы, «рэйограммы», фотомонтажи Рэя, Эль Лисицкого, Родченко, Клуциса и Мохой-Надя. Но позвольте, что здесь делает Эдвард Майбридж? Довольно странно и как-то уж совсем по-детски сопоставлять эксперименты с фиксацией движения 1880-х годов, вызванные младенческой неразработанностью в XIX веке технологической стороны фотографии, с усложненно-изощренными художественными исканиями авангардистов — тут совсем иная идеология, оптика, техника! Да и у того же Штиглица есть куда более любопытные снимки О»Киф, чем указанная «Рука с наперстком», так поразившая воображение Генри Буля.

Пишет газета «Время новостей»