Как лечиться и как воспитывать детей — откуда-то знают все. Считается, что в этих вопросах не нужно быть профессионалом. А может, зря считается? Может, иногда стоит делать не “по наитию”, а “по науке”? Или хотя бы поучиться на чужом опыте?

Если вы воспитываете ангелоподобное чадо, если вы еще беременны или даже только-только стали размышлять над вопросом продолжения рода, значит, это — для вас. Читайте и думайте.

Впервые близко я столкнулась с таинственным существом “ребенок” в 8-летнем возрасте, когда старшая сестра моей школьной подруги родила этого самого ребенка. “Здорово!” — отреагировала я на новость, а сама чуть не лопнула от зависти: “Тут полгода уговариваешь завести собаку, а кому-то заводят настоящего ребенка”.

На ребенка мне посмотреть не дали, как ни просила. “Первые два месяца нельзя, — улыбнулась старшая сестра подружки. И таинственно добавила: — Сглаз. Микробы”. Про сглаз я ничего никогда не слышала, но про микробы мне говорила мама с самого раннего детства. Поэтому я понимающе кивнула головой и больше с вопросами не приставала.

Но однажды я все-таки его увидела. Мы играли дома у подруги, и я забежала в комнату, где молодая мать держала на руках ребенка. Правда, разглядеть его я так и не успела: все мое внимание было приковано к медицинской повязке на лице матери — точно такие же носят врачи, когда их показывают по телевизору, и еще в нашей детской поликлинике зимой. “Все ясно, — констатировала я. — Ребенок-то больной!” “Сама ты больная, — обиделась подруга. — Просто мы боимся, что, это, микробы”.

С тех самых пор слово “ребенок” ассоциировалось у меня со словом “микробы”. О своем собственном ребенке по этой же причине я не думала лет “дцать”: какой ребенок, когда кругом, понимаешь, микробы?! И так вплоть до того самого момента, пока сама не оказалась в роддоме.

Я рожала во Франции и вспоминала про московские родильные дома, под окнами которых всегда толпились люди: счастливые папаши с яркими тюльпанами, бабушки и дедушки с авоськами фруктов и еще неизвестно кто. Они вытаптывали на снегу “Я тебя люблю”, кричали: “Лю-ба! Лю-ба!” — и размашисто жестикулировали. А сверху из окон на них всегда смотрели уставшие женщины в ситцевых халатиках — иногда с малышами в руках.

Я вспоминала московские роддома не просто так, а потому что ко мне в палату наутро после родов уже была протоптана неиссякаемая тропа из посетителей: врачи, педиатры, медсестры, няни, потом пошли посыльные с цветами, затем — друзья, знакомые и даже незнакомые люди, приносившие рекламные сумки с продукцией разных брэндов для новорожденных. Все они, за исключением медперсонала, не носили никаких белых халатов и приходили в обуви прямо с улицы. Три раза в день ко мне заходила уборщица, открывала окна и просила прогуляться с малышом по коридорам. Она мыла полы, а я разгуливала с ребенком по родильному отделению, где в другие палаты спешили счастливые отцы, бабушки, дедушки и еще незнамо кто.

— А как же микробы? — спросила меня по телефону тетя. И я сказала:

— А может, они тут особенные?

— Не особенные! — разошлась моя тетя. — Особенные микробы десятками лет накапливаются на стенах московских роддомов, куда никого не пускают, но из которых детки все равно выходят с разными стафилококками…

Тетя знала что говорила: первые два месяца она выхаживала собственного внука от болячки, которую мой племянник подхватил в одном из лучших роддомов столицы.

На шестой день после родов я поехала в университет. Дети, как известно, рождаются не тогда, когда врач ставит на медицинской карте дату родов, а когда им заблагорассудится. Мой ребенок не стал исключением. А меня в университете ждали лекции по международному праву и доклад по социологии. Ни няни, ни бабушки, ни даже мы, родители, не были готовы к внезапному появлению на свет дитяти. Делать нечего: решили, что новорожденная отправится на три часа с папой на работу, который аж за два месяца зафиксировал на этот день важное производственное совещание.

А я сидела на лекции по психологии толпы и первым фрейдистским работам, мой лифчик был насквозь мокрым от вдруг прибывшего молока, но я думала не о лифчике и Фрейде, а о таинственных микробах, которые наверняка принесли на совещание на своих галстуках подчиненные мужа.

О микробах я думала и последующие недели. И даже месяцы. За это время я обнаружила, что мои французские подруги запросто скармливают своим чадам немытые фрукты — прямо с ветки. А в нашей детской поликлинике я с тревогой смотрела на довольные лица французов, которые не проявляли никакого беспокойства, когда их семимесячные карапузы ползали по полу и клали в рот все, что только попадалось им в руки. И однажды я не выдержала:

— Доктор! — обратилась я к нашему педиатру с запланированной провокацией. — У нас дома живут два кота!

— Поздравляю, — сказал доктор. — Очень хорошо, что ребенок с детства приобщается к природе.

— А как же микробы?! — удивилась я.

— Какие еще микробы? — спросил доктор.

— Ну как же! Всякие бациллы, бактерии, микроорганизмы и даже эти — инфузории-туфельки?..

— Как только увидите — сразу кладите в спичечный коробок и немедленно ко мне. Там разберемся, — очень серьезно ответил мне врач. Я с облегчением выдохнула.

…Удивительное дело, но после этого вопрос о микробах меня больше не занимал….

К СВЕДЕНИЮ: КАК ВЫБРАТЬ ГОРШОК?

Недавно жизнь заставила меня задуматься о совершенно низменных материях. Проходила мимо детского отдела, где были выставлены разнообразные детские горшки, вокруг которых толпились озадаченные мамы и папы. “В чем дело?” — спросите вы. Мамы и папы не могли сделать выбор!

Вот горшок со спинкой. Вот — с музыкальным сопровождением (музыка начинает играть, когда горшок заполняется). А вот горшок-машина: по бокам колеса, а спереди — руль, обклеенный утятами. “А действительно, какой горшок лучше?” — подумала я. И решила разобраться. Слушайте и не говорите потом, что не слышали.

• Лучше, если бы горшок выбрал себе сам ребенок. Цветовое решение зачастую творит чудеса: так, категорически отказывающийся “приземляться” на синий горшок ребенок с удовольствием садится на красный.

• Не последнюю роль играет дизайн: мальчики часто не в состоянии пройти мимо горшков-мотоциклов или горшков-авто. Что касается музыки и цветомузыки — вопрос сей чисто эстетический. Часто музыкальные горшки плохо сохнут после мытья из-за своих сложных конструкций, так что музыка может запросто заиграть среди ночи по совершенно непонятной причине. Многие родители уже через неделю пользования музыкальным прибором заклеивают контакты скотчем…

• Горшок нужно подбирать по размеру: ребенок не должен в него проваливаться и из него вываливаться. Мальчикам лучше подбирать горшок с выемкой впереди.

• Стоит обратить внимание на устойчивость “вазы” — хорошо, если бы на ней можно было раскачиваться: дети много чего вытворяют во время своих ответственных процедур.

• Горшок должен хорошо мыться, то есть не иметь закоулков, потайных ходов и разных зазубрин.

Вика САРЫКИНА, Мария ЗЯТЕВА, Юлия ШЕЛЕХОВА

ЗАО "Редакция газеты "Московский комсомолец"

*