За уклонение от трудовой повинности житель села Чириково Кузоватовского района Куйбышевской области Я.И.Вилков решением народного суда в ноябре 1941 года был приговорен к двум годам лишения свободы. Выездная сессия народного суда обвинила его в злостном отказе от уборки урожая в своем колхозе. Несмотря на неоднократные вызовы на работу а также различные меры общественного воздействия, Вилков под разными предлогами отсиживался дома и за весь год заработал в колхозе всего три трудодня. «Дезорганизатор тыла получил по заслугам. Приговор встречен трудящимися с удовлетворением», – писала об этом процессе областная газета «Волжская коммуна». Это был первый случай суда над прогульщиками и саботажниками производства в Куйбышевской области в годы Великой Отечественной войны.

Уже на второй день после нападения фашистов на нашу страну на заводе имени Масленникова состоялось партийно-комсомольское собрание, которое постановило: «Каждому считать себя мобилизованным на трудовом фронте, а если потребуется, быть готовым сменить работу на производстве выходом на фронт». Такие собрания и митинги прошли на всех предприятиях области. Вслед за ними выходили приказы и постановления об ужесточении производственного режима, укреплении трудовой дисциплины, введении трудовой повинности.

26 сентября 1941 года вышло постановление бюро обкома ВКП(б) о привлечении населения к сельскохозяйственным работам. Согласно ему, к уборке урожая привлекалось все трудоспособное сельское население, а также городское – «не в ущерб работе предприятий и госучреждений». Уклонение от сельхозработ грозило тюрьмой.

Еще строже был спрос с нарушителей трудовой дисциплины на предприятиях области. Работники оборонных заводов объявлялись мобилизованными на трудовой фронт на весь период военных действий. Самовольный уход с работы квалифицировался как дезертирство и карался тюремным заключением на срок от 5 до 8 лет.

Первыми пострадали мальчишки-фэзэушники, которых направили в районы области на заготовку леса и строительные работы. Из-за неустроенности быта, отсутствия нормального питания и низкой зарплаты, они сотнями покидали свои рабочие места и уходили домой. При последующей проверке выяснилось, что им постоянно не хватало денег на еду. Так выпускник школы Карасев получил аванс на питание 120 рублей, а заработал за месяц всего 64 рубля. Не имея средств к существованию, мальчишки продавали свою форменную одежду и обувь. А когда и эти деньги кончались, убегали домой. Прокуратура области осенью 1941 года возбудила около тысячи дел на беглецов. В большинстве случаев ребят наказывали условно, но многие из тех, кого признали подстрекателями и злостными нарушителями трудовой дисциплины, были приговорены к различным срокам тюремного заключения.

Впрочем, судили в войну не только за прогулы, но и за малейшую провинность, за килограмм зерна, вынесенный с поля, за десяток украденных картофелин, за перепродажу хлеба по спекулятивной цене и даже за неуборку снега на дорогах. Само собой, строго судили за уклонение от воинского учета и дезертирство. Для борьбы с уклонистами применялись повальные проверки в общежитиях и жилых домах, облавы на рынках города. Особенно часто проводились такие облавы на рынке Безымянки близ 9-го подшипникового завода. Этим порой пользовалась трудовая молодежь, желающая попасть на фронт. Парни специально гуляли по рынку без документов, чтобы попасть под облаву. Их забирали в комендатуру. Но на другой день приезжали представители заводов и увозили своих, а иногда и не своих назад, в цеха. Тем не менее, за годы войны в Куйбышеве были выявлены тысячи людей, уклонявшихся от воинской службы. Только в 1944 году таких было задержано 3088 человек а также 152 дезертира.

Руководителей производства наказывали порой за обычную нерасторопность. 6 октября 1944 года газета «Волжская коммуна» писала о суде над председателями колхоза «Красный партизан» Исаклинского района Д.М.Ромашкиным и колхоза имени Горького Пестравского района С.П.Щукиным. Обоих из-за медлительности в работе обвинили в «саботаже зернопоставок, умышленную задержку хлеба на токах и срыв уборочных работ». Ромашкина приговорили к 5 годам лишения свободы, а Щукина к 3 годам.

Еще более строгое наказание понесли за несвоевременную отправку хлеба секретарь Пестравского райкома партии Елин и председатель райисполкома Суровский. За «попустительство антигосударственной практике при проведении хлебозаготовок, выразившейся в сдерживании заготовок, укрытии зерна в разного рода отходах, в незаконном присвоении колхозами зерна под видом семян и неудовлетворительную охрану колхозного хлеба» оба руководителя были исключены из партии и отданы под суд.

А порой суровые приговоры выносились совершенно невиновным людям. Так 7 октября 1942 года перед линейным судом Волжского пароходства предстали капитан парохода «Гурзуф» Красильников, механик Никулин и замполит Емельянов. Они обвинялись в том, что после бомбежки в районе Сталинграда они сказали членам своей команды, которые укрывались в лесу, что их пароход затонул и надо возвращаться домой. Суд признал недоказанным факт гибели судна и обвинил всех троих в дезертирстве. Механика Никулина приговорили к 5 годам лишения свободы, замполита Емельянова – к 7 годам, а капитана Красильникова – к расстрелу. В 1943 году буксировщик «Гурзуф» был поднят со дна Волги. Как выяснилось, он действительно затонул в результате попадания немецкой бомбы.

Множество совершенно безвинных людей пострадали в годы войны. В ноябре 1941 года исполком обласовета принял секретное решение о депортации немцев Кошкинского района в Казахстан. В соответствии с распоряжением СНК СССР от 21 ноября 1941 года предстояло переселить 1677 семей общей численностью 7025 человек, в том числе женщин, стариков и детей.

Вот как вспоминала об этом Валентина Романовна Горностаева, в девичестве Кашинская-Гросс, немка по национальности. Ее отец, убежденный большевик, был председателем колхоза «Ротфронт» в Кошкинском районе. 5 декабря 1941 года его а также других немцев погрузили в товарные вагоны и отправили в Казахстан. Многие погибли от голода и холода еще по дороге. В числе погибших был и один из первых в Поволжье Героев Социалистического Труда, тоже председатель колхоза Зигерт. Валентину не тронули только потому, что муж ее был русским. Валентина Романовна не сломалась, не пала духом. А в 1945 году, после войны даже вступила в партию.

До самого дня Победы население Самарской области жило по законам военного времени. Работали все на совесть. Но подгоняли людей и те приказы, постановления, решения, которые начинались со слова «Обязать». Любое отклонение от принятых органами власти решений наказывалось судом, длительными сроками тюремного заключения или даже расстрелом. Но люди понимали, что иначе было нельзя. Жесткая дисциплина помогла советскому народу выстоять и разгромить сильного врага.